Проспорь свое сердце

Настроение маятником скакало от упаднического до боевого. То Нике хотелось буянить и все кружить, особенно столь гостеприимного хозяина. То сложить лапки и тихо-мирно умирать — все равно бороться не было смысла, она заперта в четырех стенах, никто ее не найдет.

Интересно, а кто все-таки тот псих, что ее запер? Она даже не помнила толком, как тут оказалась. В парке, кажется, кто-то ее о чем-то спросил, вот только черты лица Ника вспомнить не могла. Помнила, как начала отвечать, а затем — туман, темнота.

Но это точно не может быть Олег, он для этого слишком нормальный. Ведь не может же?

Внутренний голос, судя по всему, устроил ей забастовку — молчал. В итоге Ника оглядывала помещение и развлекалась с собственной паникой, то загоняя ее в угол, то позволяя ей собой овладеть. Театр абсурда, не иначе. Вот только где загулял режиссер?

Словно в ответ на ее размышления послышались шаги. В мгновение ока Ника оказалась дверного проема, так, чтобы, когда хозяин откроет дверь, она оказалась за нею.

Ну что же, гостеприимный кукловод. Добро пожаловать. Встретим тебя и хлебом, и солью, и пинками, и железом.

Дверь скрипнула. Ника приготовилась. Вот он зашел, шагнул в перед.

— Ну что, куколка? Как тебе твоя новая шкатулка? — поинтересовался мужской голос. Что удивительно — в его голосе действительно слышалась забота, теплая, проникновенная. Забота, от которой пробирала дрожь по коже, а сердце ледяным панцирем сковывал ужас. Перед глазами Ники на мгновение возникли фотографии тех девочек, и она решительно шагнула вперед, обрушив на хозяина «кукольной шкатулке» тяжелую каменную глыбу. Не рассчитала. Мужчина оказался выше нее сантиметров на двадцать-двадцать пять, и удар пришелся не по темечку, лишь слегка задел плечо. Парень схватился за пострадавшую часть тела, а Ника, воспользовавшись его отвлеченностью рывком пробежала мимо него и устремилась к двери, которая оставалась открытой. Не успела. Холодные клещи его пальцев схватили ее за руку и толкнули вглубь комнаты с такой силой, что Ника, не удержав равновесия, ударилась о холодный бетонный пол. А парень хлопком захлопнул дверь и нарочито-медленным шагом направился к ней.

— Сбежать хотела, куколка? — вкрадчиво поинтересовался он. — Как нехорошо с твоей стороны.

Вроде бы обычные слова, он не угрожал, не держал в руках ни ножа, ни другого оружия. Но эти глаза — лед на грани безумия — пугали. И Ника медленно, не поднимаясь с пола, отползала все дальше от приближающего к ней парня. Она его не знала. Это был не Олег. Но в его облике было что-то знакомое, словно она его видела где-то совсем недавно. Эти глаза… Они горели лихорадочным огнем, тогда как должны быть потухшими, будто мертвыми, как девушки на его фотографиях…. Она определенно с ним встречалась.

— Это ты, — пересохшими губами прошептала она. — Это ты был сегодня в кафе.

Да, Алена не ошиблась — он был высоким, худым — даже тощим. Весь какой-то нескладный, несуразный, с темно-рыжими волосами — он был совсем не похож на маньяка и убийцу. Но внушал такой ужас, которого Ника еще никогда в жизни не испытывала. Он наступал — она отползала. До тех пор, пока не уперлась затылком в стену. Все. Дальше двигаться было некуда.

Парень сделал шаг вперед и наклонился к Нике, протянул ладонь. Девушка сжалась в стену, на мгновенье ей показалось, что, если его пальцы сейчас ее коснутся, она умрет. Он не казался человеком — зомби, вампир, мертвец, кто угодно… Живой человек не должен так смотреть. Живой человек не должен убивать и снимать со своих жертв посмертные маски…

— Что, куколка моя, испугалась? — ледяная ладонь заботливо коснулась ее щеки, а Вероника показалась, что по ней пробежалось полчище крыс. — Не бойся, я тебе ничего не сделаю. Моя куколка должна быть красивой. Идеальной. Правильной. Так что ты всего лишь тут посидишь, пока не станешь такой, как мне нужно.

— От-т-тпусти м-м-меня, — заикаясь, проговорила Вероника, отчаянно стуча зубами. Почему-то без него в помещении не ощущался такой холод. Или это ужас замораживает все ее части тела?

Парень внимательно на нее посмотрел. Долго молчал, словно что-то оценивая. На мгновенье Нике даже показалось, что сейчас он рассмеется, скажет, что это шутка и выпустит ее отсюда. Но нет. Губы растянулись в кривой, жесткой ухмылке и произнесли:

— Ну уж нет, куколка моя. Ты заигралась. Слишком непослушная. Такой куклы у меня еще не было. Ну ничего, еще научишься.

— Ч-ч-что? — дрожь никак не проходила, зуб не попадал на зуб. Кто бы мог подумать, что этот, в общем-то обычный парнишка, способен вызвать такую реакцию?

— Говорю, подумай над своим поведением, куколка. Ты меня расстраиваешь, — несколько манерно, словно выговаривая маленькому ребенку, проговорил этот…индивид. И почему-то от этого тона, от его самоуверенности в Нике вдруг проснулась злость, которая и раньше помогала противостоять этого этому клоуну. Подтянувшись и прислонившись к стене, она села и оттолкнула ледяные пальцы, которые до сих пор выводили какие-то узоры на ее коже.