Просроченная виза

Вот так и сидели в кабинете Грязнова, под кофеек вспоминая своих коллег из прошлого. Турецкий ждал звонка. Он не хотел, чтобы приглашение застало его где-нибудь в дороге. Славке же сказал, что намечена важная встреча, а расшифровывать не стал: незачем забивать ему голову ненужной информацией.

И дождался. «Мобильник» заработал. Но голос в нем был совсем не тот, который нужен.

– Александр Борисович? Гоги говорит. Я звоню, чтобы принести извинения за того негодяя, мальчишку, сукиного сына. Молодой наглец, что сделаешь? Но он будет примерно наказан. А если какой ремонт нужен, ти скажи, все сделаем. Не обижайся.

– А что ж тут обижаться-то? Каждый убеждает, как может. Это у него самого там, наверное, неприятности. Я не видел, но, по-моему, он кого-то крутого сильно обидел.

– А! Какие обиды, да? Обижается тот, у кого денег совсем нет. А у кого есть, тот сердится. Так что не сердись. Ти еще не подумал? Что мне Олегу передать?

– Да, кстати, забыл спросить. А что, Элина Кирилловна тоже у вас? Ею очень сестра интересуется. Пропала, говорит, не звонит.

– Элина в порядке, уважаемый Александр Борисович. Она купается, загорает, отдыхает, всем большое удовольствие доставляет. Своим присутствием. Если хочешь, приезжай, сам отдохни, увидишь, что ей ничто не угрожает. Всем она довольна. Компенсирует утрату. А тебе, я знаю, она тоже удовольствие оказывала! – Он рокочуще засмеялся. – Но ти не обижайся, мы мужчины, можем друг другу иногда правду говорить. Так что передать?

«Сволочь!» – не зная уже в чей больше адрес пробормотал Турецкий и сказал в трубку:

– У меня сегодня чрезвычайно важная официальная встреча. Когда она кончится и чем, пока не представляю. Но в конце дня, я думаю, мы могли бы созвониться и решить кое-какие вопросы. По какому номеру мне звонить? Я полагаю, Олег Никифорович и сам иногда поднимает трубку?

– Не беспокойся! – быстро сказал Гоги. – Я сам тебе буду звонить. Ти не пожалеешь…

– Я нет, а вот ты – очень, – сказал Турецкий. Но лишь после того, как услышал в трубке короткие гудки.

Увидев Славкины «не врубающиеся» еще глаза, объяснил:

– Гоги Чартхилава, об утреннем звонке которого я уже имел честь тебе сообщить, настойчиво сводит меня со своим хозяином. Элина у них, в Успенском. Чувствует себя превосходно, загорает и плавает, чего, подозреваю, и нам сильно желает. Можешь порадовать сестричку. Ну а мои ответы ты слышал.

– Понятно. А что это все-таки за важная встреча-то?

– С господином уральским губернатором и его экономическим советником. Тебе это что-то говорит?

– Эва! – Грязнов закатил глаза к потолку. – Вот за что я сильно уважаю вас, следаков! Всегда норовите главный жар чужими руками загрести… Это ж ты, надо полагать, хочешь их натравить?

– А ты, Славка, знаешь, за что я уважаю тебя? За то, что тебе никогда ничего не надо объяснять.

Грязнов хохотал, словно услышал самый веселый анекдот в своей жизни. Но, отсмеявшись, неожиданно серьезно спросил:

– А ты в голосе его не различил беспокойства?

– В честь чего это?

– Ну как же! Джип-то пропал. С двумя качками и трупом. Я не думаю, конечно, что черт его понесет в Звенигород, но тамошних я попросил пока, до выяснения обстоятельств с трупом, держать язык за зубами. Это, кстати, и тебе лишний аргумент в разговоре с губернатором.

– В смысле?

– Иллюстрация к тому, как Авдеев действует в отношении тех, в ком сомневается. Я думаю, что к началу вашей беседы, а уж к завершению – точно, вопрос прояснится.

И тут снова зазвонил «мобильник».

– Александр Борисович? – раздался быстрый и вкрадчивый голос. – Геллер Артур Николаевич вас беспокоит. Антон Васильевич и я, как ранее уговорено, ожидаем вас…

Вопреки мнению Меркулова, уральский губернатор не произвел почему-то достойного впечатления на Турецкого. Был он весь словно бы обтекаемый, несмотря на высокий рост и вообще крупные габариты, нейтрально улыбающийся, но явно весь в себе. Кому-то очень удобный, с этакой его грубоватой властностью отца-командира огромного региона. Разнообразные рейтинги, до которых стали шибко охочи средства массовой информации, демонстрировали присутствие Антона Васильевича в первой десятке губернаторов-политиков. И с демократией вроде было у него все в порядке. Однако и другое знал Турецкий: в регионе за годы правления этого губернатора преступность возросла до практически немыслимых размеров. И о том, какой город на самом деле претендует на звание «криминальной столицы», стоит еще подумать.

Но это – общеизвестное. А сейчас Антон Васильевич активно демонстрировал барско-советское радушие и гостеприимство. Не давая гостю вымолвить ни слова, ринулся в воспоминания, когда он заканчивал Академию общественных наук – питомник советской партократии, а Костя работал в городской прокуратуре еще простым следователем. Какие они тогда были, где встречались, что выпивали… Он был улыбчив и радушен, а глаза вспыхивали настороженностью.