Просроченное завтра

— Спасибо. Мне звонить не надо. Брат в театре. Раньше половины десятого не придет, — протараторила Алена.

Эльвира опустил руку с телефоном.

— Повесь плащ и иди на кухню, поставь тарелки. Они в шкафчике со стеклянными дверцами. Там же и бокалы.

— Я не пью, — пролепетала Алена на автомате, ошарашенная предстоящим ужином. Она провалила роль. С треском.

— А тебе никто и не предлагает пить, — отчеканила хозяйка с долей презрения.

— Саша вообще-то за рулем. Бокалы для минеральной воды.

Она засеменила за хозяйкой, на ходу сдергивая плащ — какое счастье, что она его не застегнула, а то сейчас оторвали бы новые пуговицы! Или переломала даже короткие ногти. Эльвира скрылась за стеклянными дверями, за которыми разлилась пугающая тишина — Александр Сергеевич закипел, наверное, до нужного градуса, чтобы ошпарить ее в машине, как следует. Что она не так сделала, что он не сумел уйти? А, может, не так и хотел? Может, ужин с мамой — хороший повод не ужинать с женой? Лучше не думать на эту тему — сказано накрыть стол. Значит, накрыть. А от непрошенных мыслей еще руки задрожат. За битый английский сервиз — она увидела на тарелках с синими ирисами английскую корону — влетит куда больше. Госпожа Светлова, похоже, порядочная стерва.

Зарезервировав стол, Алена встала у окна. Жаль, вид не на Неву. Хотя, может, и к лучшему — не дует. Хотя она бы окно закрыла — но, раз, не ее дом и, два, она понятия не имеет, как пластиковые окна закрываются. На подоконнике кактус — наверное, альтер-эго хозяйки. Или ее сына — она побоялась взглянуть ему в глаза, когда он вошел следом за матерью. Когда он направился прямо к ней, Алена перестала дышать. Фу, Александр Сергеевич просто закрыл окно и спросил без тени злости:

— Кота видела?

Алена затрясла головой.

— Арчибальд к посторонним не выходит, — Эльвира повернулась от холодильника с двумя стеклянными формами и направилась к микроволновке.

— Так твой кошак и ко мне не выходит.

— А ты здесь тоже теперь почти что посторонний, — проговорила хозяйка, включая микроволновку. — У тебя деловой ужин? Мог бы пиджак хотя бы снять.

Александр Сергеевич схватил Алену за руку и со словами «Я сейчас тебе эту зверюгу покажу» вытащил из кухни. Либо спас от тет-а-тета с хозяйкой, либо решил устроить выволочку с глазу на глаз. Но нет, пока он только молча расстегнул пиджак и бросил на белоснежный диван, куда полетел и галстук. Первые пуговицы он тоже расстегнул, и в вороте рубашки мелькнула белая майка.

— Арчи, выходи! — Кот не вышел. — Ваше Сиятельство, мы вас просим нижайше…

И Александр Сергеевич действительно опустился подле дивана на колени и принялся шарить под днищем рукой.

— Нахрена мы с Тимкой за тебя столько бабла отдали, чтобы ты под диваном от гостей прятался? Вылезай, засранец!

Вот, такой же белый, как и все вокруг. Кот сопротивлялся, но все же остался в руках хозяйского сына, когда тот поднялся с колен.

— Познакомься, это Елена. Елена, познакомься, это Арчибальд.

Алена протянула руку и погладила кота по спине. Александр Сергеевич подступил ближе.

— Живите дружно и не ссорьтесь.

Алена подставила руки, но кот оказался проворнее — извернулся и был таков, а она взвизгнула и уставилась на руку, где в глубоких царапинах проступила кровь, но через секунду видела только темную шевелюру. Александр Сергеевич впился в рану губами и, вскинув глаза на бледное лицо Алены, забормотал:

— У собаки болит, у кошки болит, у Ленки не болит.

От шока она не чувствовала боли и не могла двигаться, а он все продолжал держать ее руку у рта.

— Я второй раз греть не буду, — раздался за спиной голос хозяйки, но свободу Алена не получила.

— Тащи йод! — потребовал Александр Сергеевич уже более разборчиво, потому что на ране осталась только нижняя губа.

— Сам бери! Знаешь где! — огрызнулась мать, и Александр Сергеевич поволок Алену в коридор. — Зачем кота мучили!

Он не стал оправдываться, впихнул Алену в ванную и усадил на край ванны. Здесь хотя бы добавили желтизны в кафель, или у Алены просто шли круги перед глазами. Александр Сергеевич продолжал сжимать ей руку, будто она пыталась сбежать, и одной рукой перебирал в зеркальном ящичке флаконы.

— Можно я сама? — попросила Алена, когда тот решил открутить крышку зубами. От вопроса Александр Сергеевич будто опомнился, вынул бутылочку изо рта, отпустил поцарапанную руку и улыбнулся.

— Диагноз — отец. Это не лечится.

— Я сама, — повторила Алена, когда Александр Сергеевич открыл йод. — У вас белая рубашка.

— И что?

Алена опустила глаза и теперь видела только его пальцы, которые ловко закатали оба рукава.

— А дуть будем вместе.

Он опрокинул бутылочку на ватный тампон и промокнул царапину. Вместо того, чтобы дуть, Алена стиснула зубы, чтобы не взвизгнуть, но потом решила все же подуть. Но только нагнулась, как он поднял голову — хорошо, от удара она не завалилась в ванну, а то бы он, пытаюсь удержать ее, залил бы их обоих йодом.

— Ссадины, шишка, хорошо девочка погуляла, — рассмеялся Александр Сергеевич, растирая ей ладонью лоб. — Давай мой руки после этого чудовища. Я про кота, если что.