Простая история

— Этот Гильденхорн много путешествует и, наверное, каждый день ест что-то новенькое. — Глаза Цирл приобрели задумчивое выражение: да, в мире, возможно, полным-полно замечательных вещей, но не каждому дано насладиться ими.

Борух-Меир с любовью смотрел на жену. Ее круглое розовое лицо, увенчанное копной черных вьющихся волос, казалось ему незнакомым. Каждый раз, глядя на нее, он открывал в ней что-то новое. Он перевел взгляд на Гиршла, который оставался таким же худым, как и до свадьбы.

Берта, по-видимому, прочла мысли Боруха-Меира.

— Если бы Гиршл пожил с нами в Маликровике, — сказала она, — мы бы его откормили!

Гиршл покраснел. Неужели теща вела счет съеденному им в ее доме? Он взглянул на Мину и заявил:

— А я знаю человека, который родился в Маликровике и все же весит меньше мушиной ноги.

— Автоматическая ложка пока еще не изобретена, — улыбнулся Борух-Меир. — Однако тот, кто не ленится подносить ложку ко рту, может быть уверен, что в доме твоей тещи не оголодает.

— Ваша прислуга, — сказала Цирл, не прекращая есть, — прекрасно готовит и вообще замечательная девушка. Внимательно следи за ней, Мина, потому что у некоторых людей есть привычка, уходя, что-то уносить с собой.

Мина изумилась. Всю жизнь окружающие следили за ней, а теперь за кем-то должна следить она.

В комнате появилась прислуга. Цирл благосклонно посмотрела на нее и спросила, не хочет ли она угостить их еще чем-то вкусным.

— Пришел господин Курц, — сообщила девушка.

— Ах, Боже мой! — радостно воскликнула Цирл. — Входите же, господин Тойбер, входите, пожалуйста!

— По-моему, был назван Курц, — заметила Берта.

— Я так рада, что это Тойбер, — настаивала Цирл. — Если бы это был кто-то другой, я не пустила бы его, поскольку у нас здесь чисто семейная встреча. Но Тойбер — все равно что член нашей семьи.

— Я зайду в другой раз, — решил Курц и удалился.

— Бедняга, — расстроилась Берта, — какое унижение для него!

— Ну как вы можете это говорить, дорогая? — не понимала Цирл. — Разве я не сказала, что рада его приходу?

— Но это был не Тойбер, а Курц, — напомнил ей Гиршл.

— Не говорите мне, что вы не рады были бы Тойберу, — продолжала Цирл.

— Но мы говорим о Курце! — воскликнул Гиршл.

— Ах, вы имеете в виду того молодого человека, который танцевал на свадьбе с платочком, — стала припоминать Цирл. — Что же с ним случилось?

— Неужели ты воображаешь, что я знаю, как он танцевал, с платочком или без него? — сердито спросил Гиршл.

— Мне показалось, что он превосходно танцует, — отметила Цирл. — Другого такого танцора на свадьбе не было!

Откровенно говоря, Берта тоже была рада, что Курц ушел. Когда люди собираются в тесном семейном кругу, посторонние ни к чему, особенно если дело происходит в середине октября и на улице уже холодно, а печки в доме еще не топят. Пока вся семья в сборе, холод почти не чувствуется, но посторонний напустил бы его.

Гедалья насторожился.

— Слышу наших лошадок, — сообщил он.

— Почему это Стах так торопится? — недоумевала Берта, зевая и прикрывая рот рукой.

— Ничего не слышу, — решительно заявила Цирл.

— Я тоже, — поддержал ее Борух-Меир. — Копыта не цокали, однако минутку, вот слышу ржанье! Но чья лошадь ржет? Как вы можете знать, что это ваша лошадь?

— Отец и его лошади узнают друг друга, — поведала всем Мина.

Гедалья взглянул на нее с нежностью.

— Но это когда они видят друг друга. А как он может узнавать их по звуку, находясь в помещении? Я этому не верю! — усомнился Борух-Меир.

Стах слез с коляски и стал хлопать в ладоши, чтобы согреть руки. Зима была не за горами.

Действительно, она не заставила себя ждать. Теплое, яркое солнышко стало бледным и холодным, веселые летние поездки в деревню сменило томительное сидение в четырех стенах. Дождь и снег сопровождались сильными ветрами. Настало самое время сидеть с друзьями у веселого огня в ярко освещенном доме.

Гиршла будто подменили. Он любил бывать среди людей, и надо сказать, что в компании его любили. Даже людям вовсе не его типа нравилось захаживать к нему и к Мине, поодиночке или группами. Тот же Курц, которого Гиршл недолюбливал, а Мина просто терпеть не могла, довольно часто наведывался сюда. Привычка Курца отщипывать кусочки хлеба и делать из них катышки раздражала Мину, хотя она помнила, что в свое время он первым поздравил ее с помолвкой. Если Мина не способна была перебороть свою неприязнь к этому гостю, то Гиршл чувствовал себя обязанным относиться к нему доброжелательно.

Гиршл очень изменился, перешел на «ты» с Софьей Гильденхорн, которая звала его Генрихом. Она постоянно торчала у них в доме, желая находиться в обществе «молодежи». Сама она была всего на два года старше Мины, но, выйдя замуж первой, казалась себе гораздо старше подруги. Тем не менее, когда Гиршл возвращался из лавки, она всегда быстро уходила. Почему? Одному Богу известно! Может быть, чтобы оставить Гиршла и Мину наедине?