Простая история

  - Включил-то, я включил! Нормально! А вот дочь и ее муж?! А вот они-то как?! Я и их... - сокрушался генерал.

  Сикора с удивлением смотрел на шефа. Как-то недоуменно и растерянно. Он видел перед собой эту тушу в генеральском мундире и не мог выдавить из себя ни слова. Генерал махнул рукой и продолжил свою исповедь.

  - Почему они так лимитируют, этот чертов список? Ну, что им там не понятно, что весь федеральный резерв с собой хочет забрать и своих детей? Что за дискриминация? А? Небось, сами-то своих берут... Мать твою! Что я дочке-то скажу...

  Сикора сглотнул слюну и как-то жалобно прошептал:

  - Они же у вас еще совсем молодые люди...

  Генерал посмотрел на Лаврентия в недоумении и переспросил:

  - Не понял? Ты о чем?

  Сикора пожал плечами и как то искренне громко и отчаянно сказал:

  - Зачем они вам? Они же молодые люди? Они только поженились, только что университет закончили? У них вся жизнь впереди? Зачем вы их в список то? Они сами решат, что им нужно... когда повзрослеют...

  Генерал побледнел, он в злости выбросил дымящуюся сигару в дальний угол кабинета. Она пролетела над головой Сикоры, как подбитый вражеским аэропланом дирижабль. Толстый шеф заурчал и как медведь вылезает из своей берлоги после спячки, так и генерал медленно поднялся из своего кресла

  - Да ты что? Сикора? Я за свою дочь! Я, хоть что сделаю! Ты, что говоришь сукин сын?!

  Лаврентий Васильевич медленно поднялся со стула тоже. И глядя в глаза начальнику, невольно улыбнулся - искренне и невинно.

  - Понимаете товарищ генерал. Я думаю, что не стоит вашу дочь сейчас в списки включать. Нужно быть более мудрым. Вот, что она сейчас? Дурочка еще молодая. Ни опыта жизненного, ни мудрости бабьей. А вот пройдет лет сорок и к вашим, сейчас годам, она созреет. Вы же тогда будете, как и сейчас таким же по возрасту, что теряете? А к тому времени, может уже и для всех доступен препарат будет? А?! Для всех будет доступна возможность? А?! А пока ваша дочь пусть проживет нормальную человеческую жизнь, без всяких там экспериментов и инъекций. Без этих вот страстей по вечности! Дайте вы ей жизнью просто насладиться. А там, там все решите, когда время придет. Вернее сама она решит. Это лучше будет. А то вот сейчас за нее решение примете, а она потом вас корить будет...

  Генерал загудел, как испорченный самовар и, налившись кровью, став цветом как пережженный кирпич, как-то дико и страшно закашлял. Он сотрясал стены силой своих больных и прокуренных легких, наверное, больше похожие на дряблые старые мешки от волынок.

  Лаврентий немного испугался. Он представил, что вот сейчас, у генерала лопнут от напряжения вены, и эта ста пятидесяти килограммовая туша рухнет тут на пол, дергаясь от кровоизлияния в мозг. Но генерал схватил со стола графин с водой и залил внутренний пожар.

  Он немного намочил свой галстук и, стряхнув с него капли, зло чмокнул:

  - Мать твою. Ты Сикора болван! Но, как я вижу - хитрый болван! Ты какой-то, как угорь скользкий, вроде дурак, а вроде, как и хитрый идиот. Не поймешь! Сукин ты сын!

  Генерал, даже изобразил на своем бугристом от жира лице, что-то наподобие улыбки и, сверкнув желтыми прокуренными зубами, вновь рухнул в кресло, которое словно от боли и унижения от его толстой задницы, не то, громко скрипнуло, не то, застонало.

  - Да, Лаврентий, умеешь ты вовремя убедить, подкинуть, так сказать, козырного валета. Да, школа у тебя еще та... сейчас таких мало. Верно, ты как это вот мне сейчас пробубнил... и все - же. Все же мое решение есть мое решение! На этом наша система стоит, и стоять будет. А если решение будет отменять полковник или майор, то система в одно прекрасное мгновение рухнет. Вот и все.

  - Да, но если решение не верно... - набрался наглости Сикора.

  - А вот это уже не твое собачье дело! Ты винтик этой системы, вот и крутись головкой вверх. И все! А в решения не лезь!

  Сикора вздохнул и виновато улыбнулся:

  - Понял, так точно! Просто у меня...

  - Ну, что еще? - недовольно проскрипел генерал.

  - Просто у меня для вас докладная есть и шифровка в центр. Я, конечно, мог бы ее в виду особой важности и без вас отправить, но в виду уважения... вот вам показываю...

  Сикора протянул генералу заранее подготовленную бумагу. Белый лист перекочевал в толстые начальничьи руки.

  Генерал, молча, достал из нагрудного кармана очки и водрузив их на нос. Стал, усердно морща лоб, читать документ.

  Сикора, молча ждал. Он невольно крутил головой разглядывая обстановку генеральского кабинета. Большие глубокие кресла в углу. Огромный мягкий кожаный диван у стены. Какая-то странная картина с людьми в форме стоящими у стола с картой. Кто были эти герои, Сикора не знал, но понимал, генерал почему-то дорожит именно этой картиной. Шкаф со стеклянными створками и книги внутри дополняли нелепость убранства этого огромного и немного не уютного кабинета. Сикора вздохнул и покосился на потолок. Странная бронзовая люстра с белыми плафонами.