Простая история

– А куда мы пойдём? – Снова спросила она, натягивая кроссовки и чувствуя странную гордость от того, что он преподносит ей это словно равной. Это их неуловимо объединяло.

– В своё время я обошёл тут все ресторанчики. Есть пара неплохих. Есть кафе, где готовят чудесный кофе, но кофе я ночью не пью. А ты как?

– Лучше чай или сок.

– Пусть будет так, хотя лучше просто воду, если ты не любишь молоко. Так куда пойдем?

– Туда, где тебе нравится.

– Мне всё равно, – сообщил Джеф.

Тяжесть дежурства ещё не отступила, вынуждая его себя контролировать. Он точно знал: так будет до тех пор, пока он в "башне". А потом навалится усталость.

– Но есть же между ними какая-то разница? – удивилась Николь.

– Разница в посетителях, – пояснил Джеф. – Одни заведения для всех, одно несколько претенциозное, одно для персонала. Там только свои.

– Пойдем туда, – мгновенно решила Николь, протягивая руку за ветровкой,– а молоко я люблю, только горячее.

Джеф сложил плед, сунул его в шкаф, пока она одевалась. Оглядел её. Николь застегивала молнию.

– Готова? Тогда пошли.

2

Хартли им помахал, Джон склонился над монитором, ни на кого не глядя и что-то тихо говоря в микрофон. Рядом с ним притулился Малыш: его оставшиеся четыре месяца стажировки таяли, по его мнению, слишком быстро. Диспетчер тем лучше, чем больше его опыт. Гарри интуитивно нашёл самый простой способ наращивания опыта: растягивал свою смену как только мог. Дежурство заставляет выкладываться до последней степени. Являться во время чужой смены, до начала своего дежурства, ему никто бы не позволил, чтобы его усталость не помешала работе, но оставаться после окончания смены не возбранялось, если будешь сидеть тихо и не отвлекать диспетчера, возле которого являешься наблюдателем. Сейчас Гарри смотрел на передачу смены, словно видел это впервые.

Стив за Хартом с блаженным видом попивал кофе, положив ноги на другой стул – отдых после напряжения. У него, наверное, просто всё дрожит, а ноги банально не идут. Джеф знал такие дежурства: после них сначала ощущаешь только опустошение: настолько натянуты были нервы в течение нескольких часов.

Сейчас он отсидит законные пятнадцать-двадцать минут, потом сомнет стаканчик и сломя голову ринется домой. Нора давно уже дома – если бы она задержалась, она бы зашла за ним.

У Стива, кажется, голова пухла больше всех. Обязанности старшего по группе заставляли его использовать все свои ресурсы. Стив просто потрясающий индивид – искренне считал Джеф.Пить столько пива, пусть безалкогольного, и работать на износ так, как он, мог, действительно, человек с исключительными данными.

– Пока, – сказал Стив. Его голос легко достиг их в негромком гуле переговоров "башни", – Приходите ещё, Ники, с вами дежурство веселее.

Николь заулыбалась.

– Сиди-сиди, – махнул рукой Джеф.

Вот шутник, отлично знает – в "башне" сидеть нельзя, только экстремальная ситуация даёт такое право. Ещё и сам, небось, отчитает потом Джефово самоуправство. Подгонит какую-нибудь основу, базис, припомнит пару неприятных несчастных случаев в назидание. А может и нет: прекрасно Стив понимает, как чувствовал себя сегодня Джеф.

В кафе было пусто и тихо. Ночь всегда приносила в аэропорт ожидание утра. Джеф провёл Николь между столиками, отодвинул стул и махнул рукой выглянувшей официантке.

– Ты сегодня рано, Джеф. – Отметила она, подходя.– Вижу, у тебя гости? Тебе как обычно?

– Как обычно, – улыбаясь, отозвался Джеф. – И ещё принеси, пожалуйста, знаменитый десерт. Есть?

– Нет. Но для вас сейчас сделаю. Наслаждайтесь, – Николь наблюдала за ней насторожённо, не отвечая на её улыбки, и спросила, провожая её глазами:

– Ты её давно знаешь?

– Давно. И меня тут все давно знают. Когда каждый день здесь обедаешь в течение нескольких лет, поневоле примелькаешься.

– Она меня так оглядела, словно я привидение.

Джеф засмеялся.

– Она ни разу не видела, чтоб я пришёл с кем-то, кроме наших "башенных воротил". Ей было любопытно. Она работает тут уже восемь лет и умеет поднять настроение. Её зовут Сильвия, у неё есть сын и два мужа. Один бывший, другой настоящий, но живёт она одна, с сыном.

Ему было странно легко с Николь, словно он знал её всю жизнь. Его не беспокоило, что она может не так его понять, не тревожило, что она думает о нём: он просто наслаждался её обществом, сам этого не осознавая. Было легко рассказывать ей о себе или о том, что его окружало, словно это – само собой разумеющееся дело.

Он видел понимание в её глазах, заинтересованность, одобрение.

– Забавно, – тонко заметила Николь.

– Ещё бы, – усмехнулся Джеф, двинув левой бровью. – Жизнь вообще забавная. Скажи лучше, как тебе понравился "Нотр-Дам"? Я помню, ты говорила, что смотрела.

– Говорила, – заулыбалась Николь. – Когда ты развлекал меня, чтоб мне не было страшно, – он кивнул и она засмеялась.

– Я стала фанаткой. Но Эсмеральда такая дура!

– Это почему?

– Ныла: "Феб, Феб", а ему было плевать на неё, он думал о себе. А Флер-де-Лиз всё это наблюдала и огорчалась.

– Что огорчалась-то?