Простая история. Том 3

Сейчас ей уже стало всё равно. Сгорело желание его закончить. Но всё же это было утешительно.

– Я не собираюсь никуда ехать среди ночи, – предупредил её Джеф.

– А я вообще собиралась пешком к тебе пойти, – ответила она.

Джеф нежно провёл ладонью по её щеке, благодарный за это полувысказанное согласие вернуться домой. Ощутил слёзы. Почувствовал, как она открыла глаза: мокрые ресницы задели его пальцы. Заглянул ей в лицо, наклоняя голову и подавшись к ней.

Николь шевельнулась, откидываясь на спинку сиденья.

– Поехали отсюда, – поморщившись, попросила она.

Том, наблюдая за ними в окно, звучно щелкнул пальцем по стеклу.

– Что они там делают? Целуются же! Стоят же. А то он бы уже рванул, этот гонщик.

– Скорее, Джеф вытирает полотенцем из корзинки солёные потоки, чтобы не залило тормоза, – съязвила Марина.

– Мне надоели твои защитные речи, – хмурясь, развернулся к ней Том. – Скажи спасибо, что я не стал принимать других мер.

В машине Николь всё время пыталась изменить положение, потому, что на эмоциональное опустошение теперь наложилась телесная боль. Болела спина, вся левая нога, начиная от бедра. Загнав машину в гараж, они молча поднялись на лифте наверх, одновременно следя за светящимся индикатором этажности. Пока Джеф открывал дверь, Николь сказала:

– Так пить хочется. И голова болит.

– И настроение плохое, – согласился Джеф.

Она хмыкнула, потому, что это было смешно, только не смеялось. Говорят, правдивые шутки кажутся грустными. Джеф пропустил её в тёмный холл, зашёл следом, привычно проводя рукой по стене. Чёрт. Это там в этом месте был выключатель. Здесь всё по-другому. Пошарил где нужно, включил свет. Подождал, пока Николь медленно расстегнёт застежки на шубе и, не выдержав такого темпа, начал ей помогать. Избавил её от одежды, ловко пристроил шубу на плечики в шкафу.

Сказал:

– Сейчас, – и, снимая по дороге куртку, быстро пошёл вперёд.

Сейчас принесёт воды. А куртку бросит где-то в кресле. Николь следила за ним глазами: точно. По дороге поставил на журнальный стол корзинку, положил на тёмный подлокотник кресла куртку, проходя мимо. Интересно, почему он выбрал тёмное кресло – ему было ближе швырнуть куртку на светлое?

Она, едва войдя в гостиную, опустилась диван и взялась закатывать штанину. Морщилась, задевая джинсовыми складками кожу. С ногой всё было в порядке. Ни синяков, ни царапин. Только небольшая опухоль прямо на кости. Странно, чего ж тогда так болит-то? Она осторожно потрогала и отдернула тут же руку, морщась. Рядом поцокал языком Джеф. Николь подняла глаза. Он, напряжённый, сидел перед ней на корточках и, опершись о пол коленом, держал бокал в белой жесткой салфетке. Они посмотрели друг другу в глаза.

– Опять? – Спросил тихо Джеф. – Чем это?

Стив бы сказал: "зуб даю, хороший пинок!"

Николь покачала отрицательно головой. Взяла из его руки бокал, проглотила махом всю воду. Джеф, глядя, как она пьёт, раздражённо бросил салфетку на журнальный стол, испытывая острую злобу от бессилия и жалости.

– Лестницей, – сообщила, наконец, Николь. – Я сама. Правда, я просто упала.

Некоторое время он так пристально смотрел на неё, медленно дыша, что она сначала решила, что он ей не верит и только через несколько секунд сообразила: он просто пытается успокоиться. Николь слабо улыбнулась в ответ на его беспокойство о ней, испытывая непреодолимое желание его утешить.

Джеф явно бессознательно ритмично барабанил пальцами по собственному колену.

– Надо приложить лёд, – решил он, быстро вставая. – Завтра тебе обеспечен качественный синяк. И надо бы пройти осмотр – может оказаться трещина. Поедем завтра к врачу.

– Нет, – не отрывая от него глаз, торопливо отказалась Николь. Какой ещё врач! Папа всех их просто уроет, если позвонит и не застанет её у деда. – Завтра мне придётся ехать к бабушке.

Джеф вынул из её податливых пальцев бокал, меряя её взглядом. Потянулся за салфеткой. Задумчиво уронил:

– Раздевайся. Иди, ложись, утро вечера мудренее. Я – за льдом.

Николь, вздрагивая, опустила штанину, медленно пробралась на второй этаж, представляя, с каким злобным видом Джеф на кухне колет помельче лёд. Она едва успела, постанывая, стянуть с себя узкие джинсы, как он вернулся. Приложил к ушибу салфетку и потребовал:

– Рассказывай.