Простая правда

Лиззи смотрела, как сопротивляется девушка. Подол ее темно-зеленого платья был запятнан кровью. Плотным полукругом стояли потрясенные Фишеры, Сэмюэл и Леви. Стиснув зубы, вперед вышел высокий блондин.

– Отпустите ее, – сказал он на чистом английском.

Парамедик обернулся:

– Приятель, я только хочу помочь ей. – Ему удалось затолкать Кэти в заднюю часть «скорой». – Мистер и миссис Фишер, вас приглашают поехать с нами.

Сара Фишер рыдала, ухватившись за рубашку мужа и умоляя его о чем-то на языке, непонятном для Лиззи. Он покачал головой, потом повернулся и пошел прочь, приглашая мужчин идти вместе с ним. Сара робко забралась в «скорую» и, взяв дочь за руку, что-то нашептывала ей, пока Кэти не успокоилась. Парамедики закрыли двойные двери, машина загромыхала по длинной подъездной дорожке, раскидывая гальку и поднимая клубы пыли.

Лиззи понимала, что ей придется поехать в больницу, чтобы побеседовать с врачами, которые будут осматривать Кэти, но пока не двинулась с места. Вместо этого она наблюдала за Сэмюэлом. Он не пошел за Аароном Фишером, а стоял точно вкопанный и смотрел, как «скорая» исчезает из виду.

Мир проносился мимо. Цепочка флуоресцентных ламп над головой напоминала разметку посередине мощеной дороги, быстро бегущую, если смотреть с заднего сиденья багги. Носилки, на которых она лежала, резко остановились, и голос над ее головой произнес:

– По моей команде – раз, два, три!

Кэти пронесли по воздуху и опустили на холодный сверкающий стол.

Парамедик сообщил врачам ее имя, а также – Боже правый! – что у нее кровотечение там, внизу. Над девушкой склонилось женское лицо, и голос произнес:

– Кэти? Ты говоришь по-английски?

– Ja, – пробормотала она.

– Кэти, ты беременна?

– Нет!

– Можешь сказать, когда у тебя была последняя менструация?

У Кэти зарделись щеки, и она молча отвернулась.

Она поневоле обратила внимание на осветительные приборы и шум этой странной больницы. Яркие экраны, заполненные волнообразными линиями, доносящиеся со всех сторон гудки и жужжание, редкие голоса, звучащие со странной синхронностью и напоминающие ей о церковных гимнах, исполняемых многоголосым круговым каноном.

– Кровяное давление восемьдесят на сорок, – сказала медсестра.

– Частота пульса сто тридцать.

– Частота дыхания?

– Двадцать восемь.

Врач повернулся к матери Кэти:

– Миссис Фишер, ваша дочь была беременна? – (Потрясенная до глубины души, Сара уставилась на мужчину.) – Господи… – пробормотал врач. – Снимите с нее юбку.

Кэти почувствовала, как чьи-то руки стаскивают с нее одежду, дергают за нижнее белье.

– Это часть платья, и я не могу найти пуговицы, – пожаловалась медсестра.

– Их там нет, оно сплошное. Что за…

– Разрежьте, если надо. Мне потребуется анализ мочи и кала, анализ на ХГЧ и клинический анализ крови. Отошлите данные по группе крови и ее совместимости в банк крови. – (Перед Кэти снова всплыло лицо врача.) – Кэти, я сейчас осмотрю твою матку. Понимаешь меня? Расслабься. Мне надо ощупать у тебя между ног…

При первом же осторожном подходе Кэти лягнула врача.

– Держите ее! – скомандовал врач, и две медсестры закрепили ее лодыжки ремнями. – А теперь просто расслабься. Я не сделаю тебе больно. – Пока доктор диктовал медсестре с планшетом, по щекам Кэти катились слезы. – Помимо лохий, мы имеем вялую, не сократившуюся матку размером около двадцати восьми недель. Похоже на открытое устье шейки матки. Сделаем ультразвук, чтобы понять, с чем мы имеем дело. Как кровотечение?

– По-прежнему сильное.

– Вызовите сюда акушера-гинеколога.

Медсестра завернула кусочек льда в ткань и положила Кэти между ног.

– От этого тебе станет лучше, детка, – прошептала она.

Кэти попыталась сосредоточиться на лице медсестры, но перед глазами была пелена, ноги и руки дрожали. Медсестра, заметив это, укутала ее вторым одеялом. Кэти хотелось поблагодарить женщину, сказать, что ей действительно нужен человек, который поддержит ее и не даст развалиться на куски прямо на столе, но она не могла подобрать нужных слов на английском.

– Ты поправишься, – успокаивала ее медсестра.

Искоса посмотрев на мать и понадеявшись, что так оно и будет, Кэти закрыла глаза и ненадолго отключилась.

На железнодорожной платформе мать вложила ей в руку пять двадцатидолларовых купюр.

– Помнишь, на какой станции будет пересадка? – (Кэти кивнула.) – Если он тебя не встретит, позвони ему. – Мама коснулась щеки Кэти. – На этот раз в случае необходимости можно позвонить по телефону.