Простая услуга

– Я знал, что ты совершишь какой-нибудь подвиг, чтобы вырваться из этого брака. Но мне в голову не приходило, что ты инсценируешь собственную смерть. Все так горевали! Все, кроме меня. Я знал, что это шарада, как знал, что счастливый брак – это подлог.

– Тебе-то это откуда известно? Я и сама не знала.

– Не хочу показаться циником, но таковы большинство браков. А в твоем случае… да все знали. Кстати, кое-кто из ребят говорил, что у тебя роман на стороне, или наркотики, или вроде того, и что ты просила помочь тебе с фальшивыми документами. Не знаю, почему ты не пришла ко мне. Я бы обеспечил тебе самую лучшую “липу”. Муж-британец – это стильно, но у него ни мозгов, ни выносливости, чтобы выдерживать твой уровень, плавать с акулой вроде тебя, дорогая. Мы все знали, что он тебе надоест. Ты покончила бы с этим браком еще несколько лет назад, если бы не чудесный сын, который превратится теперь в гораздо более интересное дитя, продукт разрушенного дома…

При мысли о возможности потерять Ники меня пронзила боль.

– У меня к тебе просьба, – сказала я.

– Если тебе нужна твоя прежняя должность – ты ее получишь, – ответил Деннис. – Мы еще не наняли временного исполнителя. Жизнь в зоне военных действий стала без тебя другой.

– Да, это было бы великолепно. Но сначала мне надо… прорваться через кое-какую бумажную волокиту. Позаботиться кое о чем. Я пока не знаю наверняка, но, возможно, мне понадобится адвокат. Я знаю, у нас хорошие консультанты.

– Адвокат по бракоразводным делам? – спросил Деннис.

– Не знаю, – ответила я. – По семейным делам.

– Знаю одного классного адвоката. Когда тот псих-стриптизер подал иск против меня, адвокат прижал его к ногтю. Этот умелец в твоем распоряжении. Медиум тоже, если она тебе нужна.

– Спасибо, – сказала я, – я дам тебе знать. А пока мне нужен какой-нибудь сказочный наряд.

39 Стефани

До сих пор не понимаю, как это получилось, но Эмили ясно дала понять: мы никогда даже упоминать не будем о мертвом страховом следователе. Наш обет молчания – потребованная Эмили подписка о неразглашении, можно сказать – начался ровно в тот момент, когда мы столкнули машину с холма.

Когда я отвезла Эмили на парковку, она велела мне ехать за ней. Какое-то время мы ехали по проселочной дороге, потом Эмили свернула к закусочной, и я – следом.

Мы заняли столик у окна, подальше от других посетителей. Эмили заказала кофе и сыр-гриль. Прекрасно. Даже великолепно. Я заказала то же самое. Я не должна была бы проголодаться после съеденных в баре картофельных “лодочек”, но я проголодалась.

Я обдумывала, как бы сказать то, что я настоятельно хотела сказать, когда Эмили произнесла:

– Этого не было.

– Прости?

– То, что сейчас было, – этого не было. Мистер Прейджер… машина… ничего этого не было.

Я поразмыслила.

– Ладно. – Это, несомненно, устраняло множество проблем. – Кто-нибудь все обнаружит. Будут последствия.

– Последствия! – Эмили закатила глаза, отчего “последствия” прозвучало как глупейшее и самое обидное слово в языке. Мы молчали, пока официантка не принесла нам заказ, и ели тоже в молчании.

Эмили, казалось, не ведала сомнений. Но я была уверена, что кто-нибудь выследит нас. Я поехала помочь подруге. А стала преступницей, человеком вне закона. Я представила себе объявление “разыскивается” со своей фотографией. Запись, которую Эмили сделала возле карусели, – ничто по сравнению с тем, что у нее было на меня теперь.

Но нам не полагалось об этом говорить.

– Этого не было, – сказала Эмили.

Мы доели, встали и вышли из закусочной.

Прошла неделя, потом еще одна неделя – и ничего не случилось, никаких последствий. Я почти хотела верить, что Эмили права.

Ничего не случилось. Никаких последствий. Может, это все просто страшный сон. Я сама все придумала.

Но теперь, когда я отвозила Майлза в школу, когда я читала своему сыну и укладывала его спать, я была уже другим человеком. Я была мамой, блогером и соучастницей убийства.

40 Шон

Первый тревожный звонок прозвучал, когда я заметил на подъездной дорожке две машины. Одна была машиной Стефани. Это само по себе было странно – прошла уже неделя с тех пор, как она съехала из моего дома. И хотя мы продолжали, так сказать, быть совместными опекунами, переправляя мальчиков из одного дома в другой, и хотя Стефани продолжала забирать их из школы после обеда, я не слишком часто видел ее.

Наши отношения, если их можно так назвать, были обречены с самого начала. И они никоим образом не могли пережить визит Прейджера. Сначала вероятность, а потом факт того, что Эмили жива, сделали нашу совместную жизнь невозможной. Меня бесило, что Стефани утаила от меня, что у моей жены была сестра. А Стефани обозлилась на меня… не хочу перечислять все то, из-за чего Стефани имела полное право злиться.

Что ж, я не слишком сожалел. Мне не нравилось, что Стефани всегда рядом, закармливает нас с Ники своими питательными блюдами. Как здо́рово двум парням, отцу и сыну, снова жить вдвоем, брать пиццу прямо из коробки… Вместе нам жилось просто отлично.