Простая услуга

Я приготовилась получать удовольствие от домашней жизни с Ники. Я пообещала себе получать удовольствие от домашней жизни, пообещала, что перестану быть беспокойной, что не позволю повседневности наводить на меня скуку, раздражать или пугать меня. Что я больше не стану пытаться управлять правдой и буду просто жить.

Однажды у меня выдалась скверная ночь. Может быть, весь страх был у меня в голове. Но в ту ночь никто не мог объяснить мне этого.

Это случилось в первую ночь после отъезда Шона. Я сидела в своем доме. День я провела, восстанавливая его первозданное состояние: выбросила тошнотворные чаи, которыми Стефани забила буфет, и обновила запасы в винном холодильнике. Я удалила из дома омерзительную подушку с вышитым крестиком “Благослови Господь наш счастливый дом”, которую Стефани имела наглость притащить из своего обиталища и положить на мой диван. Я договорилась, что со склада мне привезут мои личные вещи, мою бесценную мебель.

Теперь были только Ники и я. Мы вдвоем. На обед мы съели вкуснейшую макаронную запеканку с хрустящим сыром, которую я приготовила от и до своими руками. Ники восторженно болтал. В кухне было тепло. Я жила как затравленное животное, но теперь я снова стала человеческим существом. Я рискнула всем. Игра далась мне нелегко. Я выиграла.

Я в жизни не бывала счастливее, чем сейчас. Я поклялась себе, что эта игра была последней, я сделаю все, что в моих силах, чтобы преодолеть побуждение изорвать свою жизнь в лоскутья, а лоскутья пустить по ветру.

Я уложила Ники и дочитывала роман Хайсмит, который начала еще до своего исчезновения. “Те, кто уходят”. Подозреваю, что его сняло с полки мое подсознательное.

Может, я зря взялась за эту книгу, находясь в доме одна (Ники не в счет). Я как раз прочитала жутковатый эпизод, в котором отец погибшей женщины преследует своего зятя, собираясь его убить. Пожилой мужчина крадется по темным проулкам Венеции, словно зловещая карлица в красном из того сексуального триллера с Джули Кристи и Дональдом Сазерлендом.

Я читала, когда у меня возникло чувство, что на улице кто-то есть. Смотрит на меня из рощи. Может быть, потому, что я сама наблюдала оттуда за домом. Бедная Стефани. Я подвергла ее пытке. Пустая трата сил. Ни она, ни Шон этого не стоили.

Мне хотелось считать, что я из тех, кто способен ощутить присутствие чужака. Я знала, что я более чутка, чем Стефани или Шон. Но тогда я была по ту сторону. Сейчас я оказалась по другую.

Я услышала какой-то звук. Шуршание, шорох в рощице. Шон. Я это чувствовала. Я уловила его присутствие. Его злость. Его недобрые намерения. Он хочет проникнуть в дом и похитить Ники? Вероятно, он убедил себя, что я этого заслуживаю.

Послышалось насвистывание – на расстоянии. Звук стал громче, потом прекратился. Рядом с домом.

Шон насвистывал? Почему мелодия звучала так знакомо? Может, это не Шон, а какой-нибудь чужак, убийца. Грозный призрак мистера Прейджера.

Я хотела посмотреть, что делается снаружи, но побоялась. Выключила свет и стала всматриваться в непроницаемый мрак безлунной ночи. Потом мне стало страшно находиться в темном доме, и я включила свет. Внезапно мне острейшим образом не понравилось, что в доме столько окон. С чего мы с Шоном решили, что нам нужно так много света?

Можно было бы посадить Ники в машину и отвезти в какое-нибудь безопасное место. К Стефани, хотя это стоило бы мне просить ее побыть со мной. Просить защитить нас. Может, у меня началась паранойя, и мстительный муж мне мерещится.

Но будить Ники и уезжать из дома показалось таким хлопотливым делом… Чего ради? Я решила принять одну из снотворных таблеток Шона. Живя со мной, он в них не нуждался! Но если честно, в то время я еще не исчезла и не утонула, а он не уехал невесть куда из моего дома, и я не угрожала ему своей альтернативной версией правды.

Я легла рядом с Ники. Если Шон попытается забрать моего сына, я проснусь.

Проваливаясь в дрему, я вспомнила, как Стефани говорила, что таблетки Шона могут спровоцировать психотическое поведение. Может, Шон сошел с ума. Съехал с катушек и действительно бродит там.

А может, это я сошла с ума. Приняла одну из этих психопилюль. Сна не было ни в одном глазу, сердце колотилось о ребра. Я выпила еще одну таблетку, забила на все и спала, пока Ники наутро не разбудил меня.

Дневной свет лился в окно. Я лежала на кровати Ники. Провалилась в сон полностью одетая. Солнечные блики плескались на полу спальни.

– Доброе утро, мам, – сказал Ники.

Я поцеловала его влажный гладкий лобик, и мы нырнули под одеяло. Какое блаженство.

Я хотела, чтобы у Ники был отец. Я останусь на связи с Шоном. А тем временем подам на развод. С полной опекой. На всякий случай. Международные трансатлантические разбирательства могут длиться веками.

* * *

Не знаю, чего Стефани ждала от меня. Может, вообразила, что мы теперь друзья по-настоящему. Что мы объединим наши ресурсы и детей и заживем в каком-то экспериментально-кооперативном подобии кибуца, деля заботы о детях и стирку.

Не бывать этому. Даже жить с Шоном – и то было бы лучше.