Прости…

Настоящие вкусные сухие вина были известны непутешествующему народу главным образом из энциклопедий, из описаний в книгах и пропаганды французских художественных фильмов, в которых наряду с едой, прекрасными женщинами и аллегорией с французской революцией вино играло определенную роль. Несмотря на это или даже именно поэтому, упоминавшийся выше пан Зигмунт, сын бывшего хозяина виноградников под Зеленой Гурой, решил, что откроет винный магазин для местного населения, которое, как велит традиция, хлещет водяру, запивая ее пивом. Поначалу это было, как сам он рассказывал, скорее хобби, чем бизнес (хотя в Польше слово «бизнес» произносится с некоторым презрением или настороженностью и ассоциируется чаще всего с «фарцовщиками», торгующими валютой перед «Певексами», или с хозяевами так называемых полонийных фирм[32], которым хоть и завидовали, но которых не особо уважали). Пан Зигмунт настоял на своем, сначала убедил жену, а потом и остальную семью и открыл магазинчик в марте 1988 года. «У отца были виноградники, значит, у меня должен быть винный магазин», – шутил он. Тогда, в последние годы правления Ярузельского, во времена, с которыми мы, как говаривал пан Зигмунт, слава богу, расстались, местоположение магазина было прекрасным. В «партийном» микрорайоне тогда жили не самые бедные люди, среди которых были и ценители хорошего вина. Спрос был не слишком большой, впрочем, как и предложение было ему под стать. Поначалу это была типичная семейно-кустарная торговля. Он предоставил помещение, а семья свозила ему отовсюду вина. Редко когда с Запада, чаще из Румынии, Болгарии, советской Грузии, советской Молдавии, советской Украины, иногда из Югославии, ну и, конечно, из Венгрии. «Эгри бикавер» в бутылках, привезенных в рюкзаке прямо из Будапешта, ничего не имел общего с тем пойлом, которое в результате получалось из содержимого цистерны. Потом в Польше настала свобода, пришел Бальцерович и «как-то там всё само собой пошло-поехало». Сегодня вина стоят на полках в той же самой квартирке, но какое разнообразие! Калифорния, Чили, Аргентина, Южная Африка – из недавно открытого мира вин, но и традиционные Франция, Германия, Испания, Италия и Португалия – из давно и хорошо знакомого мира вин – тоже представлены. Случалось, он заходил к пану Зигмунту в магазинчик и задерживался там подольше. Иногда очень долго. Покупал бутылку, пан Зигмунт открывал ее настоящим штопором, который мог помнить девятнадцатый век, подходил к дубовому шкафу, доставал подходящие бокалы, и начинался разговор. О винах, о цензуре, о Франции, о книгах, фильмах, виноградниках, иногда о женщинах. Но это уже под конец второй бутылки. Поэтому, когда он выбирался за вином в магазинчик пана Зигмунта, то случалось, что – как бы предвидя будущее – предупреждал Агнес, оставлял машину дома, брал такси и ехал в маленький магазинчик, что недалеко от почты.

Сегодня у него совсем не было времени на посиделки. Спросил, есть ли шабли. Пан Зигмунт, празднично одетый, с гигантских размеров галстуком-бабочкой, поприветствовал его как хорошего знакомого и долгожданного гостя.

– Вы спрашиваете шабли? А как же, как же. Говорите, к облатке? Пане Винсентий, на свете нет ничего лучше среди белых вин. И я говорю это вам не потому, что хочу понравиться французу. Вовсе нет. А шабли у нас как раз есть. Само собой. Одна коробка на черный день всегда. Есть и petit, и premier cru, и grand cru. Но за грандом, если захотите взять, я должен спуститься в подвал. Шабли должно быть, пане Винсентий. Ой, должно. Я мою жену, если в чем-то провинюсь, то бутылочкой шабли всегда задобрю. В прошлом году мы вместе с дочкой и внучкой ездили смотреть сбор винограда в Шабли. Так нам захотелось приобщиться к этому винограду, попробовать его. Прямо с лозы. Вроде как шардоне, но, скажу вам, всё-таки другой. Более тонкий вкус. Вроде та же Бургундия, но там, на полях около Шабли, что-то должно быть другое в той земле. Целый день собирали мы с женой виноград с лозы на одном из виноградников. Французы, наверное, подумали, что мы сошли с ума, потому что задаром работали, хотя поляков среди сборщиков там было много. Вечером хозяин пригласил нас в свои подвалы. В бочках шабли, на деревянных полках шабли, на столе в бокалах шабли, в крови – шабли. Никогда не забуду Бургундию, пане Винсентий, ой не забуду, никогда…

* * *