Прости…

Светлана посмотрела на дочь, та словно чувствовала настроение матери и молча наблюдала всё это время за ней. Наверно будет лучше, если ребёнок останется здесь, и не будет присутствовать при разговоре взрослых.

— Дашенька, я сейчас зайду в гости к этой тёте, а ты меня подождёшь здесь. Только никуда не отходи от калитки. Хорошо? — постаралась улыбнуться мать.

— Хорошо, — согласно кивнула головой девочка. — Можно тогда я на качелях покатаюсь?

— Светлана посмотрела по сторонам и заметила на лужайке через дорогу качели. Босоногая ребятня, примерно Дашкиного возраста, раскачивалась на толстых верёвках, привязанных к массивному стволу дуба.

— Только очень осторожно. И никуда не отходи. Я буду здесь рядом, если нужно будет, можешь меня позвать. — Светлана поцеловала дочь.

Калитка тихо скрипнула и поддалась, Светлана просунула вперёд голову и прислушалась. Вероятнее всего собаки во дворе не было, или привязана она была где-то за домом, потому, как на шум никто не прибежал. Только хозяйка обратила внимание на скрип и, бросив своё занятие, поторопилась на встречу.

— Вы? — удивлённо только и смогла она произнести, когда подошла ближе.

— Я, — ответила Светлана. — Не ожидали меня увидеть спустя столько лет?

— Честно признаться — не ожидала вашего визита. Что привело вас сюда?

— А вы не догадываетесь? Вам не кажется странным, что спустя столько лет, вы помните свою пациентку?

— Нет, ничего странного в этом я не нахожу. У меня профессиональная память на лица. Тем более, ещё и не столько много времени прошло. Я вижу у вас какой-то серьёзный разговор ко мне, проходите в дом.

Светлана была немного удивлена такому приёму, вела себя Екатерина Андреевна так, словно виделись они вчера, или на прошлой неделе. Самообладанию этой женщины можно только позавидовать. В глазах ни тени страха, ни волнения, только каким-то ледяным холодом повеяло и стало немного не по себе.

— Нет, в дом, если можно мы не пойдём. Моя дочь со мной. Видите ту смуглую девочку в голубом платьице, — Светлана показала рукой в направлении качелей и специально посмотрела на Екатерину Андреевну. Но ни один мускул не дрогнул на лице женщины. Она равнодушным взглядом окинула ребятишек и вновь уставилась на Светлану.

— Ваша фамилия Лебедева? Я не ошибаюсь? Может быть, присядем на скамейку? — она кивнула головой в сторону беседки. — Мне просто запомнился ваш случай, да и день был не простой — Новый год, всё-таки! Не в каждую новогоднюю ночь, экстренное кесарево сечение делают!

— Это хорошо, что вы так всё подробно помните. Может быть, тогда сами и расскажите, что тогда произошло?

— Ничего не произошло. Может вы сами, мне объясните, зачем ко мне пожаловали? Какие проблемы у вас? Я вижу, ваша девочка догнала сверстником по своему развитию и ничем не отличается от них, даже и не скажешь, что когда-то была такая кроха, не доношенная, — спокойным тоном говорила Екатерина Андреевна.

— Вы, что нарочно издеваетесь? Я думала, вы раскаиваетесь и хотите сами признаться мне во всём, но разговор как видно не получится. Мне придётся вести себя с вами иначе. У меня есть все доказательства, что этот ребёнок не мой. Я вынуждена буду обратиться в суд. Пусть, там и выясняют, кто виноват, — Светлана достала из сумки карточку и потрясла перед носом женщины. Эффект был моментальный, спокойное равнодушие сменилось беспокойством.

— Лебедева, что вы себе там на-придумывали? Вы яснее, сказать не можете, в чём меня подозреваете, а то я как-то не могу в толк взять? И только не нужно меня пугать милицией.

— В этой карточке, Мария Ильинична подписала себе приговор. И вас, между прочим, потянет за собой! — Светлана специально говорила загадками, потому что не знала, чего конкретно требовать у этой акушерки. Беспокойство и страх в глазах женщины, ещё раз подтверждали, что Екатерина Андреевна что-то скрывает. И уже совсем не в её правилах признаваться в своих грешках. Номер с карточкой получился очень кстати, и теперь медработник не сводила глаз с этого документа. — Екатерина Андреевна, вы сейчас не работаете. Вам нечего бояться. Расскажите мне, как всё было и это останется между нами.

— Мне нечего вам сказать. Я даже не понимаю, в чём вы хотите нас обвинить с Марией Ильиничной. Лучше бы, поблагодарили нас за дочь, которую мы вам подарили. А то, только и знаете, как обвинять. Если бы вы только могли предположить, сколько пришлось для вас сделать, что бы вы стали матерью. Вот живите и наслаждайтесь этим, а не портите людям жизнь своими обвинениями, непонятно в чём. — В голосе чувствовались гневные нотки негодования.

Светлана поняла, что разговор не получится. Эта женщина никогда, ни при каких обстоятельствах не признается, что было на самом деле. И она решила рискнуть.

— Воля ваша, я думала с вами по-хорошему поговорить, но как видите, не получается. Мне придётся обратиться в суд с теми бумагами, что я имею. Осталось только провести генетическую экспертизу.

— Какую экспертизу? — лицо Екатерины Андреевны вытянулось.

— Генетическую, — повторила Светлана и повернулась к калитке, будто собирается уходить.