Прости и не прощайся

Мелани начала уставать, она даже погружалась в дрему на пару минут, но руку Форда по-прежнему сжимала очень крепко. Она улыбалась ему и говорила, что все хорошо. Он чувствовал себя беспомощным и задавал акушерке ненужные вопросы, пока эта достойная особа не испепелила его взглядом.

Но после полуночи весь процесс ускорился. У Мелани начались потуги, пришла вторая акушерка, обе встали у согнутых ног Мелани, а он сидел рядом и держал ее за руку. Он боялся, что у нее не осталось сил, но, как всегда, оказался не прав там, где дело касалось Мелани. Она тужилась, пыхтела и дышала так, как ей велели.

Спустя двадцать минут родился их сын, которого акушерка назвала великаном и положила на руки Мелани. Форд знал, что, проживи он даже сто лет, никогда не забудет, с каким выражением Мелани смотрела на маленькое сморщенное личико. А младенец открыл ясные серо-голубые глаза, словно узнал свою маму.

— Привет, — тихонько произнесла она. Слезы текли у нее по лицу, когда она поцеловала атласный лобик. — Я твоя мама, мой драгоценный. А это твой папа. — Она повернулась к Форду с сияющей улыбкой и увидела, что у него тоже мокрые щеки.

— Он такой красивый. — Форд нежно поцеловал ее, а потом протянул руку к своему сыну, который немедленно схватил его за палец с удивительной для такого крохи силой. Он засмеялся. — Ты только посмотри на эту шапку черных волос.

— Он будет красивым в папу, — заметила одна из акушерок, с улыбкой глядя на счастливых родителей. — Да он крепкий парень. Уверена, что весит больше десяти фунтов.

На самом деле Люк Форд Мастерсон весил десять фунтов и девять унций.

Мелани держала сына на руках и гладила кончиком пальца детскую щечку, а Форд пристроился сбоку на кровати и обнимал ее за плечи.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Божественно, — ответила она, — и немного печально. Только не думай, что я люблю его меньше, но просто я подумала про Мэттью…

Он кивнул и сжал ей плечо.

— Форд, правда, он красивый? И он уже похож на тебя. У него твой нос. Видишь?

Форд смотрел на своего сына, самого красивого ребенка во всей Англии, но… он выглядит так, как и положено младенцу. Интересно, почему женщины могут видеть то, что большинство мужчин не видит? Он улыбнулся.

— Я бы предпочел, чтобы он был похож на тебя.

— О нет, — не согласилась Мелани. — Наши дочери будут похожи на меня, а сыновья — на тебя.

Господи, после того, что она только что вынесла, она уже думает о следующих детях! Форд был потрясен. Он крепко поцеловал ее в губы.

— Я люблю вас, миссис Мастерсон.

— А я люблю вас, мистер Мастерсон. Навсегда.

Эпилог

Семья Мелани и Форда разрасталась. Спустя восемнадцать месяцев после рождения Люка появились девочки-близнецы Эйми Мелани и Софи Изабелл. Как и предсказывала Мелани, девочки были копией их матери. А двумя годами позже родился Джон Уильям. Уильям — это имя отца Форда.

После рождения близнецов они перебрались из Кингстона-на-Темзе в деревню, в огромный старый елизаветинский особняк с обширным земельным участком и великолепным садом. Для детей там было раздолье. Они даже соорудили шалаш недалеко от дома на гигантском дубе. Мелани не нашла в себе сил продать коттедж — с ним были связаны незабываемые воспоминания о том чудесном Рождестве. Теперь в коттедже жил Джеймс — к нему перешла большая часть дел в фирме, у него было пятеро помощников, а также пожилая сотрудница, которая занималась канцелярской работой. К семейству Табиты присоединились две приблудные собаки, но верховодили кошки. Дети подросли и получили в свое распоряжение двух пони, потом Мелани приютила старенького ослика.

Они были вполне счастливы, но когда Джон пошел в школу, Мелани решила, что пора поговорить с Фордом о том, что долгое время подсознательно крутилось у нее в голове. Весной умерла Изабелл. Она жила вместе с ними несколько лет, поскольку ей стало трудно находиться одной в своем доме.

Мелани и Форд сидели у бассейна и наблюдали за детьми — своими и детьми друзей, — играющими в воде. Был чудесный июньский день, высокое безоблачное сине-голубое небо, из сада долетали пьянящие запахи.

Мелани повернулась к Форду — он загорал в шезлонге рядом с ней. Как всегда, когда она смотрела на него, пульс у нее учащался. В одних плавках, поджарый и мускулистый, он волновал ее, и волновал так сильно еще и потому, что не сознавал своей неотразимости. Она наклонилась и прижалась долгим поцелуем к его губам, потом откинулась в шезлонге и сказала:

— Мне надо поговорить с тобой.

Он улыбнулся, серо-голубые глаза сощурились.

— Можешь заранее не уславливаться о встрече, любовь моя. Мы ведь женаты, помнишь? — пошутил он.

О да, она это хорошо помнит. Божественные, полные блаженства ночи на огромной кровати были постоянным напоминанием.

— Форд, я серьезно. Я хочу, чтобы мы с тобой взяли в семью ребенка. Ребенка, который никому не нужен. Такого, каким была я.

Форд выпрямился.

— Теперь, когда Джон пошел в школу, а твоей мамы больше нет с нами, думаю, что пришло время. Когда я ухаживала за Изабелл, то чувствовала, что ей необходимо все мое внимание, но сейчас я свободна от этих забот.