Прости и прощай (СИ)

Темно… Ничегошеньки не видно. Хотя, нет, себя я еще вижу… Под собой ощущаю твердую поверхность – следовательно, можно встать. Что я и сделал, хоть и с трудом, превозмогая боль. Кто-то цапнул меня сзади за плечо. Я резко обернулся, выдвигая вперед клинок. Но потом опустил – это была Жени.

— Ты как? – спросила она.

— Не особо, но в принципе жив. А ты? – спросил в свою очередь я.

— Да тоже ничего, держусь… Данте и отца не видел? – подруга пооглядывалась.

— Нет, — отрицательно мотнул я головой. – Черт… похоже, мы здорово влипли… Надо выбираться отсюда…

— Да уж… — протянула Женевьева. – Быть здесь во второй раз – крайне неприятное дело…

Я посмотрел на подругу.

— А ты помнишь, как была тут? – поинтересовался я.

Подруга кивнула.

— Я ведь не дорассказала тебе о себе… Смешно, что делаю это в такой обстановке… — усмехнулась она. – В общем… Я была живым человеком до определенного момента. До пятнадцати лет. Затем врачи поставили мне диагноз: туберкулез в последней стадии… И… В общем, с каждым днем мне становилось все хуже. Вскоре я уже не могла вставать с постели, все время кашляла, отхаркивая кровью.

Мне моментом вспомнился Хайдерих. Я закусил нижнюю губу.

— Друзей ко мне не пускали: в последней форме туберкулез заразен… — продолжала Жени. — Я скончалась в одиночестве в муках. И тогда… Я попала сюда… Я… как и твоя учитель… я видела эту беловолосую девушку. Она сказала, что сопроводит меня туда, где я обрету мир и покой… Но внезапно меня потянуло назад. И затем – пустота… Когда же мы переместились в этот мир, я очнулась в своем теле. Словно и не умирала… Для меня это было удивительно. Смешно, но… я тебя не узнала сперва. Ведь ты успел тогда пообщаться лишь с гомункулом-Женевьевой… А я настоящая появилась лишь после… В общем, вот так все было…

Она посмотрела на меня.

— Веселое дело – умереть и воскреснуть, — сказала подруга. – Я такое читала только в трактатах по шаманству: когда речь шла о зомби… Там шаманы воскрешали умерших, чтобы использовать как своих марионеток.

Я усмехнулся.

— Да уж… — протянул я.

Вдруг где-то послышался треск, похожий на тот, что исходит от разрядов тока. Мы с Жени переглянулись и помчались к источнику треска…

* *

— Где же ты?! Почему ты не объявишься?! – кричал Фламель. – Ты должна убить меня!!!

— Уймись, дурак… — протянула Данте. – Она тебе не девочка по вызову…

— Замолчи, ведьма! Ты здесь вообще быть не должна! – огрызнулся Николас.

Данте фыркнула.

— Ну что, все пытаетесь достучаться до Той, что повелевает Вратами? – проговорил я, когда мы с Жени подошли.

— Вы… — Фламель прищурился. – И вы здесь… Жаль, что вы не умерли…

Жени шумно вдохнула.

— Что, отец, уже не любишь родную дочь? – спросила она.

— Ты не моя дочь. Моя дочь умерла три года назад. А ты – лишь ее иллюзия. Кукла, — произнес Николас.

— Кукла? А разве у кукол бывает душа? – жестко спросила Женевьева. – Я тебе еще покажу… чертов кукольник! Если бы не ты, то все было бы хорошо, и я бы не была тем непонятным существом, каким являюсь сейчас!

Фламель прикрыл глаза.

— Хочешь убить меня?.. – он развел руки в стороны. – Давай. Давай! Попробуй!

Жени скрипнула зубами.

— Эд… Лучше тебе отойти подальше… — проговорила негромко она.

— Ты что, всерьез собралась убивать его?! Совсем рехнулась?!! – воскликнул я.

— Не перечь! – жестко сказала подруга. – Делай, что я сказала.

— Если собралась убить его, то я тебе помогу! – возразил я.

Женевьева посмотрела на меня злым взглядом. Притом… мне почудилось, или у нее глаза на момент стали синими со змеиным зрачком???.. Я мотнул головой, отгоняя наваждение.

— Не. Лезь, – отчеканила холодно подруга.

— Но… — неуверенно произнес я.

Тут Жени приложила палец к моим губам, не давая договорить. Она покачала головой и улыбнулась. В глазах читалась грусть и… что это? Словно она извинялась передо мной за что-то.

— Извини… Но так будет лучше для тебя… За меня не волнуйся… — подруга подошла и легонько поцеловала меня в щеку. После чего обернулась к Фламелю.

— Ну что ж… Начнем, — сказала она и резко ринулась вперед.

Началась битва алхимиков. Я продолжал стоять в стороне и недоумевать. Что случилось с Жени? Отчего была сперва такая злоба, такая холодность? И этот взгляд, пронзающий насквозь, леденящий душу… Словно… взгляд самой Смерти… Так, получается, за все время я знал аж трех Женевьев? Чертовщина… Но кто тогда эта третья, жестокая, холодная?.. И… Тон ее голоса потом звучал как прощание… Бах! Раздался алхимический взрыв. Фламель и Жени отскочили в разные стороны.

— Так мы будем драться до бесконечности… — протянул Николас.

— Ну нет… — Женевьева достала из кармана свои алхимические часы и преобразовала их в рапиру. – Ты умрешь. Я тебя прикончу!

Фламель изменился в лице. На нем впервые было написано изумление в смеси с некоторым… страхом?

— Не может быть… Я не мог призвать тебя! Я… — проговорил он.

— Однако же смог… И я тебя за это накажу! – Женевьева сдвинула брови. – Смертным вообще нельзя было никогда достигать Великой Истины! Нельзя было пересекать границу миров! Достигшие же бессмертия и всесилия караются наиболее жестко.

Николас прищурился.