Прости и спаси

— Посмотри на машины на стоянке, и скажи, какие стоят здесь постоянно, а какие ты видишь впервые, — говорю Нике не оборачиваясь, слыша, как она проходит в кухню. Она медлит, я даже слышу, как ее дыхание учащается, а потом замирает. Тихие нерешительные шаги, Ника становится вплотную к подоконнику, изучая автомобили, а я непроизвольно вдыхаю запах ее геля для душа, и закрываю глаза. Клубника и гранат — она неизменна в привычках и вкусах. Такая сладкая, свежая, теплая девочка. В домашних бежевых штанишках, белых носочках, бежевой широкой кофточке, со звездочками и влажными волосами. Она похожа на маленькую девочку. Мою девочку, в которую я когда-то влюбился, и от этого понимания мне хочется выть и все крушить, трясти ее и требовать ответа — почему она так поступила?! Чего, бл*дь, ей не хватало?! Ведь могла же попросить, я бы наизнанку вывернулся, но дал ей все, лишь бы моя жена была счастлива.

— Первые три справа каждый день здесь стоят, это соседей. Красная «Ауди» тоже частенько здесь бывает, последнюю вижу впервые.

— Давно ты заметила «Ауди»? — спрашиваю, заставляя себя отвлечься от навязчивых мыслей.

— Ммм, не помню, но несколько раз видела в течение месяца.

— Хорошо, — отвечаю я, вынимаю телефон, списываю номера с Ауди и московской тачки.

— Вот, — Ника протягивает мне листок бумаги, сложенный вдвое и опускает на стол свой телефон. — Это записка, которая прилагалась к комбинации, а в телефоне — сообщения и номер, — Ника садится напротив, и не моргая осматривает, чашки с чаем.

— Пей, oн с медом, ты вчера намерзлась, — говорю я, открывая записку.

«Тебе не идет вытянутая застиранная футболка БЫВШЕГО мужа! Надень эту комбинацию. Выкинь старые воспоминания и замени их новыми. Хочу смотреть, как ты наносишь крем возле туалетного столика, одетая в красный шелк или пьешь кофе из чашки в красный горошек по утрам, поправляя тонкие лямки. Надень комбинацию прямо сейчас, порадуй меня, Вероника. Это мое желание, и помни про наказание»

Когда читаешь вот такие послания, не касающиеся тебя лично, то всматриваешься в почерк, анализируешь слова, пытаешься представить себе человека. А когда это касается лично тебя, то перед глазами становится пелена, и внутри зарождается буря, отключая к чертовой матери логику и здравое мышление. Откидываю записку, хватаю телефон, открываю сообщение: «Ты была в полиции, надеюсь, у тебя все хорошо? Или ты ходила жаловаться на меня, Вероника?!». Хватаю телефон, записку и буквально выбегаю во двор. Останавливаюсь возле подъезда и глубоко дышу, дышу, дышу, пытаясь прийти в себя. Я урою эту тварь, где бы он не был!

Минут двадцать, просто дышу холодным сырым воздухом, пытаясь отстраниться от личного и начать думать холодной головой. Вот почему ментам не дают расследовать дела родственников. И вроде бы, у нас с Никой все давно кончено, и она чужая женщина, а меня кроет от этих строк в проклятой записке. Ладно, хорошо. Виталий. Что там с Ароновым не так?!

Возвращаюсь в квартиру, находя Нику в кухне на том же месте. Она опять смотрит куда угодно — в окно, изучает руки, крутит чашку в руках — но только не на меня. Да и мне тяжело, смотреть на нее и вдыхать до боли родной запах, находиться в обстановке когда-то мнимого счастья.

— Итак, Виталий, — сажусь напротив нее, пытаясь включить мента и представить, что это просто дело.

— Да, он появился в моей жизни в день первого письма. Я встретила его в метро, а такие люди не ездят на метро, потом он пришел в наш ресторан и требовал администратора, чтобы пожаловаться на отвратительный кофе, — да, что-то не сходится, такие, как Аронов, не будут пить кофе во второсортном ресторанчике и уж тем более устраивать сцены из-за кофе.

— Но это еще не делает его маньяком, — произношу я, и Ника впервые поднимает на меня глаза.

— Нет, не делает, я тоже не придавала этому значение. Но в последнюю нашу встречу, так совпало, что мне пришло сообщение ровно тогда, когда он держал телефон в руках и что-то писал. Может это, конечно, и паранойя, я просто уже не знаю, кому верить! — Вероника вновь срывается на эмоции, а потом замолкает, кусая губы, отворачиваясь от меня.

— Спокойно. Какой у него домашний адрес, личный телефон? — спрашиваю я, а она мотает головой.

— Я не знаю его адреса, номер сейчас скину, но я не знаю, насколько он личный, — она быстро что-то листает в своем телефоне и скидывает номер, который и так у меня есть. — Я вообще плохо его знаю.

— Ника, давай откровенно, ты не на допросе, и я уже не твой муж, не надо ничего скрывать, — начинаю злиться, не понимая, почему она до сих пор изображает невинность.

— Я ничего не скрываю. Мы встречались несколько раз, личных тем особо не касались, ужинали в ресторане, потом тот прием, посетили выставку, и вот недавно встретились на улице, выпили кофе, он куда-то меня приглашал, я сказала, что подумаю. Это все! — похоже она тоже злится, начиная кричать.

— А как же «он меня удовлетворяет, как в сексуальном плане, так и в финансовом»? — усмехаясь спрашиваю я, передавая слова Татьяны.