Прости, Лучник, но это не твоё! (СИ)

Сейчас, заплетая отросшие волосы, девушка старалась унять хоровод мыслей и воспоминаний. На сегодняшний вечер было запланировано празднество в честь цветения Иггдрасиля* — мирового древа, объединявшего все девять миров в своей кроне. Нежно-розовые сочные бутоны должны были распуститься ровно в полночь. Такое событие случалось крайне редко, и все асгардцы с особым трепетом ждали торжества.

Алиса не хотела идти на бал. Ей претила мысль вновь ощущать косые взгляды и перешептывания за спиной. Да и девятый месяц не располагал к бурному веселью. Но девушке не хотелось обижать Фриггу после всего, что та для нее сделала.

Тяжело вздохнув, Алиса перевела взгляд на огромный двустворчатый шкаф. Изумрудное платье в греческом стиле из тончайшего шёлка еще с прошлого вечера было заботливо приготовлено служанкой. Золотая нить охватывала верх одеяния, плавно огибая небольшой вырез и спускаясь к талии. Широкие ленты бретелей, обшитые изумрудами, изыскано переливались на солнечном свете.

Девушке нравилось платье и нравился изумрудный цвет, но как никогда остро ей пришло понимание, что она здесь лишняя. Чужая на этом празднике жизни. В этих царских хоромах и вечно цветущих садах. В этих роскошных одеждах. Среди надменных фрейлин и статных баронов. Ее жизнь и сердце остались на далекой Земле. В руках человека, для которого она, надеялась, никогда не станет лишней.

Второму прибывшему в Асгард было не легче. Тезаса сразу же после перемещения заключили в темницу. Отца он видел лишь однажды, и вскользь. Наверняка Один не нашел что сказать блудному сыну. Проводив тогда невеселой усмешкой спину биологического отца, Тезас более не наблюдал того вблизи своей тесной камеры. Бог порока не был удивлен подобным поведением, но легкое разочарование скребло где-то на задворках сознания.

Ситуацию в свои руки взяла Фригга. Зная полную историю пасынка, она постаралась сделать для него, если не все, то многое, чтобы облегчить боль от воспоминаний, и скрасить серость будней в одиночной камере. Вечерами царица приходила к Богу порока, и подолгу молчала, пытаясь войти в доверие и позволяя привыкнуть к себе. За молчаливыми вечерами следовали неловкие перемолвки, а за ними и хрупкие разговоры. Тихие песни, легкими бабочками слетающие с уст Богини, и заботливо принесенные книги и одеяла медленно, но верно отвоевывали крошечное место в сердце Тезаса. Обиженный, брошенный ребенок. Таким ей виделся этот взрослый мужественный асгардец. Чем-то так сильно напоминающий Локи, и в то же время совершенно иной.

Тезас никогда не был черствым или безразличным. Сын Богини любви, и эта любовь, текшая по его венам, заложенная в кровь самой судьбой, не давала стать ему закоренелым злодеем, несмотря ни на что. И сейчас, почувствовав заботу Фригги, он постепенно учился доверять. Спустя пару тысяч лет его окутала материнская опека, и это позволило ему, наконец, ослабить оковы, сковывающие его сердце.

Именно Фригга настоятельно просила Всеотца пересмотреть его взгляд на Тезаса, уверяла, что он не причинит больше никому вреда. Если они смогут принять его, смогут воспринимать как собственного сына, то смогут исправить ту роковую ошибку, случившуюся две тысячи лет назад. Один медлил. В любом другом случае за такой проступок Тезаса бы ждал смертный приговор, но чувство вины в душе отца давало Богу порока еще один шанс начать все сначала. Он видел эту вину и в глазах царицы, когда та проводила очередной вечер у его камеры. Поистине, женщина с огромным сердцем.

Спустя месяцы заточения темную клетку заменили на просторную светлую комнату с минимальным набором мебели, без права выхода из нее. Временная мера перед тем, как прощение коснется сердец отца и сына.

Когда через неделю Фригга вновь пришла навестить Тезаса, тот не был удивлён. Он уже привык к её посещениями, к мягкой улыбке и добрым глазам. Он ждал долгих разговоров и тихих песен. Он ждал ее. Однако в этот раз, всё было иначе. Царица пришла не для пустых бесед, а с намерением первой сообщить благую весть. Смотря на двух могучих стражников, которые не спеша снимали магическую защиту и отворяли замки, его охватило смятение и непонимание. Неужели ему снова придётся отправляться в темницу? Но слова гостьи развеяли опасения:

— Тезас, теперь ты будешь жить в Асгарде, среди других асов. Ты будешь лишен магии и права покидать пределы оговоренной границы. Но думается мне, что ничего не бывает навсегда.

Он подошёл к дверному проёму и остановился, будто наткнулся на невидимую преграду. Когда он возвращался в Асгард, то думал, что его ждёт смертная казнь. Тезас прекрасно знал, что Мидгард — самое любимое творение Одина, как и люди. Поэтому отец будет жесток с каждым, кто хоть немного навредит этому миру. Однако кто-то смог замолвить за него словечко, и мужчина даже знал кто это сделал.

— Спасибо, — посмотрев на богиню, произнёс асгардец.