Прости, малышка... (СИ)

— Ей есть восемнадцать. И она — профи, Максим. Я видел её в деле, поверь мне.

— Ну не знаю. Антон раскусит нас при первой же попытке.

Щелчок зажигалки. Недолгое молчание.

— Кажется, ты сам говорил: у нас нет другого выхода…

— Ладно, я подумаю.

В груди невольно что-то сжалось, возможно, одно из тех предчувствий, которое говорит: «Хватай свою задницу покрепче и неси её подальше отсюда, пока не огребла по полной!». Но я отчего-то продолжаю стоять, пока дверь кабинета не распахивается и оттуда не вываливается тело Бизона. Да, кличка ему явно подходит. Он несколько раз моргает, глядя на меня, потом открывает рот, чтобы что-то сказать, но я опережаю:

— Пусти меня, хочу поговорить с вашим боссом.

Он явно против моей идеи, но тут на пороге появляется Максим, который бросает «Паровозу» одобрительный кивок и говорит:

— Заходи.

Я прохожу в кабинет, бесцеремонно усаживаюсь на знакомый стул и устремляю взгляд на хозяина дома. Он в своей любимой позе со сложенными на груди руками, но теперь опирается на подоконник.

— Зачем меня сюда привезли? Что вам от меня нужно?

Он долго смотрит на меня.

— Ты за ночь поучилась урокам вежливости? Вспомнила, что к старшим нужно обращаться на «вы»?

— Сколько времени? — Спрашиваю я как можно спокойней.

Вопрос немного его обескураживает, он смотрит на дорогущие наручные часы и говорит:

— Семь двадцать. Ты куда-то торопишься?

— Может хватит уже? — Срывась, кричу я. — Объясни, зачем я здесь, в конце концов? Меня уже достало это все, и я хочу домой!

«Корлеоне» отлипает от подоконника и, обходя меня со спины, становится позади, опираясь двумя руками на спинку стула. Он наклоняется к моему уху невыносимо близко и тихо говорит:

— Ты уверена в своих словах, малышка? Если тебе так нравится твоя убогая жизнь в клоповнике, и мелкое воровство — предел твоих мечтаний, то можешь спокойно сейчас встать и уйти.

Он замолкает, выжидая, но я почему-то не двигаюсь, хотя меня больно задевают его слова, и хочется что-то возразить, но вот беда — как раз возразить-то мне нечего.

— Я так и думал.

Максим отходит от меня на приличное расстояние и буравит взглядом. А я благодарю производителей махровых халатов, за то, что сейчас один такой скрывает мои напрягшиеся соски, и лужу между ног, потому что от одного голоса я вдруг пришла в невероятное возбуждение. И еще от горячего дыхания мне в ухо, и от невероятной близости потрясающего мужского тела, о котором я знаю почти понаслышке. Я лишилась девственности в шестнадцать, скоро после того, как сбежала из детского дома. Он был студентом, мы встретились несколько раз, переспали, а потом я увидела его с длинноногой красоткой под ручку, после чего мы перестали общаться. Банальная история, гордиться нечем.

Стоп. О чем я думаю вообще? Кажется, уже начинаю терять нить разговора, но Босс возвращает меня на землю:

— Ты можешь сделать кое-что для меня, а взамен получить билет в счастливую беззаботную жизнь в виде довольно приличной суммы, которой тебе хватит, чтобы остаток дней ни о чем не беспокоиться.

— Что-то слишком заманчиво…

— То, о чем я попрошу, не будет легкой задачей. Нам придется основательно подготовиться, это займет время. Тебя будет кто-нибудь искать?

— Рада, что ты спросил. — Язвлю я. Конечно же, он знает, что никто не кинется на поиски сироты-воровки ближайшие тысячу лет.

— Вот и славно. Ты можешь занять комнату, в которой ночевала, на время нашего «сотрудничества». И должен предупредить, придется поработать с твоей внешностью и манерами. Так нужно для дела. — Он садится за свой неприлично большой стол. — Я дам тебе знать, когда начнем подготовку. Пока можешь отдыхать.

— Я вообще-то еще не согласилась.

— А, по-моему, у тебя нет выбора.

Он сверкает глазами, и я быстро вскочив со стула, устремляюсь на выход.

— Анастасия!

Останавливаюсь у самой двери, будто меня окатили холодной водой. Никто с детства так меня не называл. Это табу. Горькое воспоминание о родителях. Разворачиваюсь и сверлю глазами лицо «Корлеоне».

— Одна просьба. — Шиплю я. — Никогда больше так меня не называть.

Он вдруг поднимается и подходит так близко, что я, кажется, чувствую тепло его тела.

— Я буду называть тебя так, как мне захочется. А-на-ста-си-я. — Смотрит прямо мне в глаза.

Потом отходит и говорит куда-то в сторону:

— Ты можешь беспрепятственно перемещаться по территории. Пользоваться всем, что понадобиться. Но даже не думай сбежать. Я тебя из-под земли достану, малышка. — Делает знак рукой. — Теперь иди.

Я, на абсолютно ватных ногах, выползаю из кабинета и тащусь наверх обратно в «свою» комнату. Сейчас мне нужно собрать себя в кучу и подумать, что же делать дальше. Если честно, я ума не приложу…

***

Не знаю, сколько я просидела на кровати с тупым выражением лица, ведь в моей комнате, почти как и во всем остальном доме нет часов. Что за предвзятое отношение ко времени? Нельзя же так…

В дверь негромко постучали.

Подтягиваюсь и поправляю халат, который всё ещё на мне ввиду отсутствия чистой одежды, а во вчерашнюю лезть почему-то абсолютно не хочется.