Прости, мам!

«Так, прежде всего успокоиться, — наливаю себе воды и пью большими глотками. — Нельзя подавать вида, что я что-то заподозрила. Надо вести себя естественно и непринуждённо. Усыпить его бдительность, а потом постараться сбежать. Костерить себя за то, что повелась как дура, буду потом. Собраться!»

— Прошу, — отодвигает он стул, за которым я обычно и сижу. Кто бы сомневался.

— Спасибо, — улыбаюсь я как можно непринуждённее.

— За что выпьем? — поднимает он огромный бокал за тонкую ножку. — Предлагаю за ту лужу, что натекла, кстати, из моей квартиры.

«О, боги! Как я забыла, что он ещё и живёт здесь! — нервно сглатываю я. — А вдруг он ради меня перебрался? Господи, тогда он совсем-совсем больной, а дело моё труба, но… тогда сегодня мне, наверно, ничего не грозит. Будет подкрадываться медленно. Всё просчитает… Что?! Неужели даже лужа его рук дело?»

— Активисты местные заливали детям горку, к моему крану на кухне подключали шланг, а потом так его и бросили. Вот эта лужа и натекла. И, конечно, застыла.

— А я-то всё гадала откуда там этот каток, — снова выдавливаю я улыбку. Хоть тут просто совпадение. — Тогда и правда за лёд!

— Я что-то не так сделал? — с тревогой всматривается он в моё лицо, когда едва пригубив, я отставляю стакан.

— Нет, нет, всё отлично. Это никак не связано с тобой. Не обращай внимания. Ты кстати хотел рассказать историю, что с тобой приключилась. С падением. Ничего, что я на ты?

— Отлично. Сам хотел предложить и не знал, как это сделать. А история, — задумчиво чешет он висок. — Пожалуй, для Рождественской ночи она скучная. Но я могу рассказать сказку. Хочешь?

Глава 3

— Если только она со счастливым концом, — делаю я ещё глоток вина, в этот раз побольше, стараясь всё же расслабиться, а где-то в глубине души даже убедить себя, что может, всем этим странностям есть какое-нибудь простое и безобидное объяснение.

— Хотелось бы надеяться со счастливым, но посмотрим. Итак, — набирает он полной грудью воздух и шумно выдыхает. — Жил-был один бессмертный Ангел-Хранитель. Не знаю, известно ли тебе, но их работа заключается не столько в том, чтобы защищать своего подопечного от несчастий, а больше в том, чтобы он был счастливым. И если Ангел-Хранитель не справляется со своей задачей, то очень страдает. Особенно, если человек умирает несчастным.

— Какой адский труд, — качаю я головой.

— Особенно делать счастливыми тех, кто этому всячески сопротивляется, — улыбается он. — А этому Ангелу достался именно такой экземпляр. Трудный. Единственный ребёнок в семье. Девочка, от которой так много ждали, что она вечно чувствовала себя загнанной в угол и обязанной. Девушка, что вечно выбирала не тех парней, потому что не научилась понимать, чего она хочет сама. Женщина, что разучилась радоваться, закрылась в своём одиночестве, как жемчужина в раковине, и в неполные сорок решила не жить, а доживать. И всё только потому, что, по её мнению, она не справилась. Дочь, что не оправдала надежд родителей. Не жена. Не мать.

Я закрываюсь от него фужером, жадно глотая Божоле.

«Нет, нет, это не обо мне. Это просто совпало. Просто совпало. Просто я сегодня мнительная. Очень мнительная».

— И что же дальше? — выдыхаю я. — Что делают Ангелы-Хранители в таких случаях?

— Чего они только не делают, — подливает он мне ещё вина. — Останавливают светофоры. Путают номерки. Опрокидывают чашки с кофе. Задерживают рейсы. Подбрасывают котят. Даже поворачивают вспять время. Но у этого Ангела всё равно ничего не получилось.

— Наверно, он был, как и его подопечная, Ангел-Неудачник? — откидываюсь я на стуле, но не свожу с него глаз, как и он с меня.

— Возможно. И потому что она устала бороться с судьбой. Он испробовал всё, что только мог, осталось последнее средство. Он пошёл к Богу и попросил отправить его на землю. «Я сам сделаю её счастливой», — сказал он отцу. «Но ты никогда не сможешь вернуться», — нахмурился тот. «Пусть! Отпусти меня, отец», — склонился перед ним на колени Ангел. «Ты станешь простым смертным», — пытался отговорить его родитель. «Я научусь им быть». «Но почему?» — не выдержал Бог. «Потому что я люблю её», — поднял к нему лицо Ангел. И отец внял его просьбе и низверг его на землю.

— И что же было потом? — скептически хмыкаю я и прислушиваюсь. Мне кажется, или это орёт мой кот? — Он нашёл эту девушку?

— Конечно, ведь он и так всё о ней знал, — прислушивается и Константин.

— И что она? Стала счастливой?

— Ещё нет, — поднимается он, глядя мне в глаза. — Но уже стала намного улыбчивее, чем пару часов назад.

И проходит мимо меня на кухню.

«Ну, конечно! Шикарная романтичная история, — поднимаюсь я следом. — Здесь я, конечно, должна решить, что он придумал её специально для меня и растечься лужицей. Вот только я не лужица, я — лёд!»

— Вася, Васенька, — выхожу я вслед за своим гостем на балкон. И замираю, когда слышу душераздирающий крик замерзающего кота…. над своей головой

— Твой? — показывает Константин вверх, на край крыши.

— Ах ты засранец! — всплёскиваю я руками. — Ты как же туда забрался, гад?