Прости меня

Анна быстро оглядела человека в халате. По ее прикидкам ему не больше сорока пяти. Невысокий, обычного телосложения. На глазах маленькие очки с сильными диоптриями. Морщинистое лицо, старое не по возрасту, а вот светлые, голубые глаза – слишком молодые. Странный диссонанс.

– Мы из полиции…

– Знаю, мне сообщили о вашем приезде! Хотя мне кажется, что вы не из полиции, а из кабаре! – человек в белом халате не дал возможности Лестрейду договорить. Он говорил серьезно, словно и не шутил вовсе, но Лестрейд глупо хихикнул. – Меня зовут Олег Иванович Смольнов, врач-психиатр. Именно я принимал этого пациента и осматривал его.

– Анна, – коротко представилась Анна, поправляя подол неудобного платья.

– Очень приятно! – Олег Иванович едва заметно кивнул.

– Леонид Михайлович Шустров. Так что вы…

– Что вы можете нам сказать о его состоянии? Он притворяется? – Анна решила не давать шанса Лестрейду засыпать Олега Ивановича ненужными, расплывчатыми вопросами, а сразу перейти к делу.

– Не думаю! Вернее, даже уверен, что нет.

– Нет? – в голосе Анны легко улавливалось разочарование.

– Мы провели ряд исследований. Он поступил к нам ночью. Был переведен сюда из областной клинической больницы, куда в свою очередь доставлен по скорой. Вот бумаги от экипажа, – Олег Иванович протянул Анне несколько бумажек и тут же добавил к ним еще несколько, – а вот заключение, результаты осмотра и предварительный диагноз врачей из клинической.

Анна быстро пробежалась глазами по бумагам. Олег Иванович в это время помог мужчине подняться с табурета и уложил его в кровать. Он обходился с пациентом как с ребенком – бережно и осторожно. Его подопечный лежал сейчас на спине, с открытыми глазами. Теперь он смотрел в потолок. Все таким же пустым взглядом.

– Вы знаете, где и как его нашли? Читали ведь рапорт фельдшера? – Анна продолжала бегло просматривать бумаги.

– Конечно, читал.

– И вас это не удивляет?

– Как и вас, по-моему. Мы и не такое видали.

Анна на секунду оторвалась от бумаг, посмотрела на Олега Ивановича, улыбнулась и вновь углубилась в чтение.

– Он был весь в крови, порезанный, можно сказать исполосованный, в машине посредине леса, там, куда и заехать почти невозможно, и вас это не удивляет? – Лестрейд возмущенно ходил около двери, как тигр в клетке. Его деланное возмущение было проигнорировано всеми присутствующими в палате.

– Значит, как я поняла из всего этого, – Анна протянула бумаги Олегу Ивановичу, – у него шизофрения?

– Шизофрения кататонического типа, если быть точным, но…

– Но! Всегда есть «но», не правда ли доктор? – Лестрейд все еще возмущенно прохаживался у дверей, словно бы вознамерился охранять вход в палату даже ценой собственной непутевой жизни.

– Продолжайте, Олег Иванович! – Анна, уже с другим настроением, вновь подошла к пациенту.

– Так называемое «НО» в этом диагнозе очень значительное. Я пока не могу уверенно объяснить, что происходит с пациентом. Мы провели все необходимые исследования. Магнитно-резонансную томографию и энцефалографию. Все говорит о правильности диагноза. Однако, для окончательного заключения нужно поговорить с объектом исследования. Как вы сами видите, в нашем случае это не представляется возможным.

– Он не идет на контакт?

– Он ни на что ни идет, а главное, не выходит из кататонического ступора.

Лестрейд на секунду остановился и вопросительно взглянул на психиатра.

– Вы меня, конечно, извините, но может, вы объяснитесь более популярно. Так сказать, специально для людей в погонах?

Теперь пришла очередь изумленной Анны бросать взгляд на Лестрейда, а потом виновато пожимать плечами перед серьезным взглядом Олега Ивановича.

– Олег Иванович, уважьте…

Олег Иванович понимающе кивнул и подошел к лежащему на кровати мужчине. Он вытащил из кармана маленький фонарик, посветил им в глаза. Зрачки на свет не реагировали.

– Видите… Он не реагирует на внешние раздражители. Четко проявляется мутизм, то есть отсутствие речи. И это нормально в стадии кататонического ступора. Плюс ко всему, его тело подвержено восковой гибкости. Все как в учебниках по психиатрии. Однако… – густые брови Олега Ивановича приподнялись, открывая глубоко посаженные глаза. Он скосился на Лестрейда, который при слове "однако" недовольно фыркнул и вернулся к своему важному делу – патрулированию входа. – Однако болезнь нашего с вами пациента не переходит во вторую фазу. Обычно каждый ступор в обязательном порядке сменяет кататоническое возбуждение. И далее по кругу.

– Доктор, вы меня, конечно, простите, но что за восковая гибкость еще такая? – чувствовалось, что Лестрейда раздражало обилие непонятных для него слов.

Анна шагнула к кровати и осторожно вытащила подушку. Голова мужчины не упала на простыню, а осталась висеть в воздухе. Увидев это Лестрейд замер на месте. На него жалко было смотреть. Отвисшая челюсть, дрожащий подбородок, по щенячьи глупый и одновременно испуганный взгляд. Анна вернула подушку пациенту и оглянулась на Лестрейда.

– Выдыхайте, Леонид! Вам все показалось, я уверена!