Прости меня (СИ)

Гордей говорит моё имя. И я окончательно теряю голову.

Я пожалею об этом. Точно пожалею. Ещё буду плакать и страдать.

— Поцелуй меня, Гордей…

Он приподнимается на локти и кладёт ладошку на мою щеку. Нежно гладит, но ничего не делает.

А я не могу уже ждать. Нельзя ждать. Ведь я могу передумать.

Поэтому приподнимаюсь сама, и быстро склоняюсь к его губам. Не целую. Лишь легонько дотрагиваюсь до них своими. Они такие же мягкие, как и раньше.

Но Гордей не ждёт моего поцелуя. Он сам впивается в мои губы, запрокидывая меня назад на спину.

Целует страстно и жёстко. Постепенно напирая на меня своим весом.

Мне так этого не хватало. Я так скучала.

Обнимаю его руками за талию и сильнее прижимаю к себе. Пока тело Гордея полностью не ложится на моё. Он раздвигает своим телом мои ноги, и теперь его ноги между моими. А ещё я чувствую его эрекцию.

Я под кайфом. Его вкус проникает в меня. Это самый вкусный десерт, который только может быть. Гордей с таким усердием трахает мой рот, что я начинаю задыхаться. Между ногами такой пожар, что я просто схожу с ума. Но когда его рука ныряет под футболку и ладошка ложится на грудь, мозг отключается.

Свои же руки, я опускаю ниже и дотрагиваюсь до резинки шорт. Я хочу, чтоб он не сдерживал себя. Я хочу, чтоб он ничего не спрашивал. Я хочу, чтоб он просто меня трахал.

Горского дважды просить не надо. Одним движением он стягивает с меня футболку, оголяя полностью грудь. Губами хватает соски, от чего всё мое тело покрывается мурашками. Если он так продолжит, я кончу до того, как он войдёт в меня.

Лишь на пару секунд он медлит, возле моего тату. В темноте я уверена, не виден рисунок. Но наличие тату всё-таки заметно.

Гордей сам голодный. Он тоже спешит. Ему надо больше. И сейчас его рука заползает ко мне в трусы. А ещё одно движение, и его пальцы входят в меня.

Сука. Запрокидываю голову назад. Блядь. Пара его ловких движений, и я уже стону. Как не пыталась себя сдерживать, не могу.

Гордей приподнимается, и снимает свои шорты. На несколько секунд моё тело освобождается от его. И мне вдруг стаёт так не уютно. Его тело создано для меня. Оно идеально сливается с моим. Хочу всегда его чувствовать.

Гордей снова ложится на меня и припадает к губам. Между нами полная тишина. Но мне кажется, слова нам совсем не нужны.

Мы всё время разговаривали с ним телами.

Идеально.

Гордей подставляет головку члена к моему влагалищу, и кажется, он сомневается. Он так и замирает на бесконечные десять секунд. Рассматривает меня. А потом медленно начинает входить. Стенки мои растягиваются и я перестаю дышать. А ещё Гордей меняет позу. Садится на попу, и свои ноги протягивает вперёд. Мои ноги раздвигает шире, и подтягивает меня так, что попа оказывается на его ногах. Снова толчок. А потом ещё один.

Он входит максимально глубоко и мне от этого ещё кайфовей. Его член растягивает меня по бокам и дырявит изнутри. Каждый новый толчок всё сильнее и быстрее. Моя голова мечется со стороны в сторону, а руки сжимают простынь. Вдруг рука Гордея ложатся на моё лицо, и он входит в мой рот пальцами. Я принимаю их и начинаю жадно сосать, облизывать, втягивать в себя, как будто это его член.

Оргазм накрывает, и я кусаю пальцы Гордея. Он же вбивается в меня ещё яростней, пока не достаёт свой член и не кончает мне на живот.

Мы оба отходим от оргазма.

Честно говоря, мне мало. Очень. Хочу его ещё больше и ещё сильнее. Но боюсь, что-либо говорить. Завтра с утра эта ночь станет ошибкой. И чем меньше мы скажем, друг другу за эту ночь, тем менее больнее будет расставание.

Мы долго лежим в постели, разглядывая темноту. Единственное, что нас объединяет это тишина, которую ни он, ни я не решаемся нарушить.

Гордей поворачивается ко мне лицом, ладошки кладет на грудь. Он легонько гладит её. Но не она цель его исследования. Он опускает руку ниже, и в темноте трогает мое тату.

Если в комнате был полный мрак, он бы её даже не заметил. Но месяц светит сегодня ярко, поэтому в комнате светло.

— Ты сделала тату? — спрашивает Гордей своим севшим, но таким сексуальным голосом.

Он задаёт вопрос именно в этой форме, потому что знает, что у меня не было тату раньше.

Если бы он не видел моё тело до сегодня, его вопрос звучал бы так: "У тебя есть тату?" Или "Красивое тату. Давно сделала?"

Я делаю вид, что не понимаю, почему именно так он задаёт вопрос.

— Да, сделала.

— Давно?

Хочется сказать, слишком давно. Вечность назад.

— На каникулах.

— Ясно. Что там?

Он продолжает гладить моё тату, усмиряя моего льва. Его касания слишком нежные, слишком интимные. Слишком возбуждающие.

— Там мой космос.

— А подробнее.

Рука Гордея трогает уже мой живот. А ещё он теснее подвинулся ко мне. Губы наклоняются к пупку и начинают целовать. Мысли развеиваются. Я понимаю, что надо что-то ответить, но не могу придумать ничего подходящего. Ничего правильного.

— Там… тот… кого… я люблю…

Губы Гордея резко прекращают целовать. Он поднимает на меня взгляд, и сквозь темноту, я вижу блеск его глаз.

Что это?

Интерес. Злость. Непонимание. Всё в одном взгляде. Но мы слишком много говорим. Слишком.