Прости, мне придется убить тебя

— Боже, детка, да! — впиваясь пальцами в упругие ягодицы до синяков, набирая темп.

Не видя ничего вокруг, только ощущая жар и влагу этого совершенного тела, эту невероятную отдачу, с которой она принимала новый рваный поцелуй и лёгкий укус в шею. Пошлые шлепки разнеслись эхом в тишине уборной, смешиваясь с неровными дыханиями.

— Чёрт… Райт! — Гвен пыталась удержаться, но её попросту вколачивало в стену, сдирая рифлениями на кафеле лопатки. Теперь её очередь умолять о пощаде, и нарастающая дрожь от низа живота до кончиков пальцев настойчиво требовала взмолиться: — Ещё, быстрей!

Слившиеся в одном порыве, одержимые одной целью, они дошли до абсолютно бешеного ритма движений. Стон был уже обоюдный, когда Хантер очередным отчаянным толчком достиг до незримой границы — слишком глубоко, но слишком хорошо, чтобы прекратить. Лёгкая боль только заставила Гвен ахнуть, задыхаясь от пронзивших каждую клеточку тела конвульсий. Жар был нестерпим, и разлетелся осколками взорвавшейся петарды.

— Чёрт… — стон в её шею, не справляясь с тем, как сильно она сжала внутренними мышцами его член, буквально втягивая в себя.

Его тело будто онемело, растворяясь в моменте блаженства, заполняя её собой с содроганием всех конечностей. Долго. Выплёскивая всё напряжение последних дней в одну секунду. И почему-то он знал, что никто больше не способен дать ничего подобного.

Устало уронив голову на его плечо, Гвен пыталась выровнять пульс. Ощущать его в себе как можно дольше. Потому что всё закончится, едва она ступит дрожащими ногами на пол…

Но этого не случилось. Когда Хантер, наконец, позволил её каблукам коснуться опоры, он вдруг оставил её в кольце своих рук и снова нашёл губы. Поцелуй вышел глубоким, чувственным и как будто благодарным. Впервые говоря: схлынувшее возбуждение не показатель того, что её отпустят.

Нежась в сильных объятиях, Леди в чёрном поняла, что на этот раз не будет победителем. Жертва доказала, что должна жить. По крайней мере, если последняя запланированная проверка окажется пустышкой, она откажется от этого дурацкого заказа.

* * *

В такси играла заунывная песня, но молчание никто не прерывал. Гвен сидела, отвернувшись к окну, слишком погружённая в свои мысли. Сегодня случилось чересчур много всего, чтобы переварить за пару минут. А сидящий рядом Хантер только ещё больше запутывал ситуацию. Нет, он не мешал: словно тоже что-то обдумывал. И только когда машина остановилась у Элм-стрит, сто одиннадцать, а его спутница потянулась к дверце, тихо шепнул:

— Спокойной ночи. Мы же скоро увидимся? — ненавидел себя за эту надежду в тоне.

— Даже не мечтай, — беззлобно фыркнула Гвен скорее по привычке и выскользнула из такси. Но прощальный взгляд не был полон раздражения, как обычно. — Приятных кошмаров, Райт.

Оставшись в обществе таксиста, Хантер со вздохом посмотрел на коричневую папку на коленях. Столько дел впереди. Этот день его окончательно вымотал. Но в отношениях с Гвен наметился значительный прогресс, и это радовало безмерно. Зверь внутри пресытился и довольно спал, свернувшись клубком, как обычный домашний кот. Пока его не разбудил звонок телефона, едва не забытого в кабинке туалета на полу.

— Да? — удивился Хантер незнакомому номеру, да ещё и в такой поздний час.

— Простите, не отвлекаю? — раздался немного сиплый женский голос. — Вы мистер Райт, журналист?

— Да, а кто…

— Вивьен Янг. Я просто хочу сказать, что даю согласие на интервью с Итаном. Приходите в понедельник в психиатрический центр Святой Марии.

9.1. Правда

Хантер терпеть не мог такие места ещё с коротких свиданий с отцом: как и в тюрьме, тут царила давящая безнадёга. Серость, запах лекарств, снующие в ужасной застиранной форме медсёстры и санитары. И бродящие с абсолютно пустыми взглядами по коридору призраки в синих пижамах. Все, как один, с потухшими глазами в живописном окружении фиолетовых кругов. Исколотые капельницами вены и сальные волосы, свисающие паклями по сторонам от безжизненных лиц.

Завидев очередного пациента, Хантер не сдержался и нервно передёрнулся. Чем быть таким овощем, лучше сразу сдохнуть. Его отвращение не скрылось от неторопливо вышагивающего сбоку провожатого:

— А вы думали, это пансионат? — хмыкнул седовласый доктор, засовывая руки в карманы халата. — Знали, на что шли, мистер Райт.

— Мне кажется, или они все под кайфом, доктор Бинс? — не мог он не озвучить единственный вопрос, заметив очередной отсутствующий взгляд.

— Что вы, это неправильный термин. Отделение же не для буйных, но в чём-то вы недалеки от истины. Принимаемые препараты замедляют реакции, притупляют эмоции. Так с пациентами несколько проще, знаете ли, когда не приходится без конца выслушивать их истерики и останавливать от попыток суицида.

— И как же вы предлагаете разговаривать с человеком в таком состоянии? — Хантер вздохнул, представив, как можно пытаться вывести на откровенность подобное создание: все старые схемы основаны как раз на том, чтобы вызвать у собеседника всплеск чувств. Видимо, сегодня придётся просто надеяться на чудо. — Мне нужны достоверные данные…