Прости, мне придется убить тебя

— Потому, что она нам ни к чему, — как можно более спокойно пояснила Гвен, старательно загоняя в дальний уголок души все плохие воспоминания: — Чёрт, Хантер. Ты же говорил, что всё и так выяснил. Не заставляй меня произносить это вслух.

— Детка, я абсолютно ни к чему не принуждаю. И кстати, совершенно не уверен, что всё понял правильно. Одни догадки и показания психа… Кстати, почему-то живого, — он с намёком приподнял бровь, надеясь получить хоть каплю объяснений.

Уже видел шрамы внизу её живота, эти крохотные крестики. Бередить старые раны не хотелось, но вот понять Миледи — очень.

Гвен замерла, кусая губы от напряжения. Глубоко вдохнула, успокаивая зачастивший пульс. Хантер терпеливо ждал, не сводя с нее глаз, и это помогло собраться. Быть честной оказалось до смешного просто. Наверное, та раковина, в которую она пряталась день за днём, окончательно рассыпалась, обнажая суть. Гвен обняла свои ноги, как будто в попытке защититься, и начала тихим, бесцветным голосом:

— Раз ходил к скотине Янгу, то знаешь, что он и его дружки со мной сделали. Я пролежала в том подвале всю ночь. Было ужасно холодно. Мне казалось, что я застываю изнутри, как будто льда в живот напихали… Но пневмония и застуженные почки, которые теперь дважды в год стабильно отправляют меня в больницу с приступами пиелонефрита — ерунда. Страшно было узнать, что из-за критического переохлаждения я заработала воспаление придатков. Врачи бились несколько недель, но когда стало ясно, что другого пути нет, и я просто гнию, мне сделали операцию. Вырезали обе маточные трубы. Так что я стала бесплодной в шестнадцать лет.

Она пыталась, чтобы голос не дрогнул, но горло всё равно сжалось от боли. Зажмурившись, сцепила зубы покрепче, и вдруг тёплые руки обняли её за плечи, крепко прижимая к сильному телу. Не имея ни сил, ни желания сопротивляться, Гвен позволила себе уткнуться носом в его грудь, вдыхая поглубже аромат табака и можжевельника. Освободиться стало единственным желанием.

— Потому Итан и жив. Я забрала у него то, чего он лишил меня — будущее и здравый рассудок. Это справедливо. Второй его приятель давно мотает срок, потому как я разворошила его грязное бельё и выяснила, что он пару лет потрахивал несовершеннолетнюю. А вот третий вернулся в Раутвилль совсем недавно… И мне пока не удалось им заняться.

Повисшая тишина не угнетала, разбавляясь глубокими мерными дыханиями. Хантер держал её в своих руках, переваривая новости и пытаясь представить, каково это всё было для юной девушки.

Не мог. Для него дети всегда были чем-то далёким, он так набегался с проблемами растущей бунтарки Трейси, что никакого желания обзаводиться потомством не имел и капли. В одном был с ней согласен: Итан Янг получил ровно то, что требовалось. И Хантер молча поклялся самому себе, что непременно поможет малышке расправиться с третьим ублюдком, искалечившем по собственной тупости жизнь ни в чём не повинной девчонки.

Этот гнилой город сам породил своих чудовищ. И заплатит за это.

— Всё хорошо, Гвен, — прошептал Хантер, продолжая баюкать её в объятиях. — Ты очень сильная, малышка. Восхищаюсь тобой.

Она подняла на него взгляд, торопливо сморгнув влагу. Выпутавшись из его рук, поспешила съязвить, пока окончательно не расплылась в кашу:

— Вспомни об этом в следующий раз, когда решишь меня придушить, — шмыгнув носом, она вернула на лицо слабую ухмылку, зная, что он понял правильно. Скользкая тема закрыта, и больше ковырять больные места она не намерена. Но облегчение, которое Гвен испытала, избавившись от лежащего на груди камня, было непередаваемо. — Что я могу и яйца отрезать…

— Да уж, о таком забыть сложно, — Хантер задумался и провел пальцами по её скуле, не отдавая отчёта своим действиям. Просто хотелось касаться её, постоянно. Смотреть в глаза и видеть, что в них больше не было ненависти, только возвращающаяся игривость. — Давно собирался спросить, и раз уж мы сегодня кидаем все карты на стол… Кто был твоим первым?

— Боже, Райт, ты серьёзно? — едва не рассмеялась Гвен. Что и говорить, о минутной слабости было тут же забыто: — Тебе не похрен?

— Я не про секс, дурочка, — закатил он глаза и уточнил: — Раз это не Янг и не кто-то из твоих обидчиков, то кто стал первым трупом? Почему?

Для него это было важно. Потому что своё первое убийство, закопанный в лесу обгоревший судья, снился ему безумно часто. И очень хотелось узнать, что же сподвигло Миледи принять этот груз на шею.

Поняв, о чём речь, она поморщилась: и тут были не самые радужные воспоминания. Очередной мудак на её пути, о котором она предпочла забыть сразу же, как инсценировала его самоубийство в ванной, перерезав вены. Он просто стал последней каплей, разрушив единственную оставшуюся границу. Хантер правильно сказал: сегодня пора быть честными. Возможно, и это тоже принесёт удовлетворение, как рассказ о самом тёмном эпизоде её жизни? Стоило попытаться.