Прости, но я хочу на тебе жениться (ЛП)

Ники останавливается у большого камня. Она садится, наблюдает за морем, опирясь локтями о колени. Она что-то ищет вдали, за линией горизонта, что-то или кого-то, пиратский корабль, парусную лодку или что-то ещё, что могло бы прийти ей на помощь. Но это просто невозможно. И нет ничего ужасней, чем это чувство, чувство понимания и нетерпения поднимается откуда-то изнутри, оно похищает тебя, овладевает тобой, с силой бьёт тебя о песок, хватает тебя за запястья, жжёт где-то внутри живота, чтобы пригвоздить тебя к земле. Так ощущает себя Ники, парализованная этим чувством. Всё вдруг стало казаться ей таким ясным, таким резким, как закат, как палящее солнце, которое целый день светит над этим пляжем. Да, теперь Ники знает. Она несчастна. И ещё больше осознает другое. Она ошиблась. Нет ничего ужаснее, чем понимать, что ты принял неправильное решение, которое теперь не можешь изменить, то есть, ты не можешь вернуть всё назад, потому что это решение было окончательным. Да, нет ничего хуже. Нет, думает Ники. Ещё хуже, когда это решение, этот неосторожный выбор касается любви. Внезапно она начинает чувствовать себя маленькой и одинокой, чувствует боль в сердце, глаза её наполняются слезами, и ей хочется кричать, рыдать… Вот только слёз у неё уже не осталось. Никто этого не заметил, но с начала этих каникул она только и делает, что плачет, спрятавшись от всех: в квартире, в ванной, во время своих одиноких прогулок, в постели. Она смеялась лишь однажды. Когда вспомнила, как Эрика впервые порвала с Джо, своим первым парнем, и начала встречаться с другим. Они были в институте, Эрика весь урок математики проплакала, а Ники издевалась над ней. Она всё помнит, как будто это было вчера. «Видите? Вы все хотите встречаться с другим, а потом вам хочется вернуться к бывшему… Все вы одинаковые, знаешь, сколько таких историй я слышала?»

Ники засмеялась, вспомнив этот день. Потом подумала о своей ситуации и сама себе показалась смешной. Теперь она стала одной из тех, кому впоследствии становится стыдно. Ей становится стыдно даже от одной мысли о том, чтобы поговорить об этом с подругами, не говоря уже об Алексе. Ужасно быть такой нерешительной, менять свои решения в вопросах любви… Хотеть вернуться к нему, к Алексу… И что бы я ему сказала? Как бы стала оправдываться? Никогда не чувствовала себя такой грязной, несмотря на то, что я ему совсем даже не изменила. Эта ситуация кажется ей абсурдной. Что значит это «совсем»? То, что есть вещи, которые могут мешать или не мешать любви? То, что что-то могло тебя подтолкнуть к измене? Она прекрасно знает, что любые отношения, более близкие, чем обычно, любая связь, которая становится больше, чем дружбой, любая лишняя мысль о другом человеке — всё это означает, что ты отдаляешься от любимого человека и вашей истории. Бесполезно отрицать это. Ники хочется умереть. Она кажется себе взрослой женщиной, совсем другой и такой далёкой. Сам факт того, что она подумала о другом, представила себе новые отношения с ним, новые возможности, новое будущее — это уже больше, чем просто измена. Она молча смотрит на море и слушает крики чаек и слова ветра. Она чувствует внезапное давление. «Любовь длится всю жизнь, только если не поглощает собой всё вокруг». Кто-то сказал мне это однажды, или я видела это в фильме?.. В общем, это тоже причиняет боль. Где сейчас Алекс? Я не хочу, чтобы наша любовь длилась вечно, если я не могу быть с ним рядом. Сейчас, здесь. Я постоянно думаю о нём, и моя одержимость вместо того, чтобы угомониться, только увеличивается. Мне тебя так не хватает, Алекс…

— Эй, что ты здесь делаешь, Ники? — Олли сзади подходит к ней. — Мы везде тебя искали…

Ники налету смехивает слезу, которая не успела упасть.

— Эй… — Олли заметила этот жест. — Всё хорошо?

— Да, — Ники улыбается, — всё хорошо…

Олли прекрасно знает, что это не так.

— Слушай, если захочешь поговорить… Я рядом, ты знаешь.

Ники колеблется несколько мгнвоений. Она знает, что её в любом случае ждёт поддержка. Но она снова думает о том, что представляла раньше, о том, что она сама говорила Эрике… и теперь ей не хочется оказаться на месте подруги, рассказывать Олли о своих сомнениях и нерешительности, ведь она будет осуждать Ники за то, что та передумала. Что бы сказала Олли, если бы я ей рассказала о том, что думаю? Наверное, дала бы совет, может, и стала бы осуждать, даже пошутила бы. Может быть. Только может быть. Но зачем мне это? Разве мне стало бы легче? Нет. Мне стало бы легче, только если бы я поговорила с определённым человеком. С ним, с Алексом. Но именно его-то здесь и нет.

Ники улыбается.

— Нет, спасибо тебе… Это просто глупые воспоминания. Всё со мной хорошо.

Олли улыбается.

— Отлично! — говорит она, хотя не верит ни слову. — Тогда идём! — она берёт её за руку. — Только что начался сет Lovat. Он только что приехал и уже ставит первые диски. Это круто, просто фантастика!

Они бегут по песку, взявшись за руки, спотыкаясь, пока не пересекают последнюю дюну.

На большом пляже бухты уже танцуют больше двух тысяч человек.