Прости, но я ухожу (СИ)

- Ой, Вадик! А ты чего так рано? - удивилась я, вытерев руки о полотенце и выйдя в прихожую.

- Привет, - просто поздоровался он и посмотрел на меня так, что я схватилась за сердце.

- Что случилось? - пролепетала упавшим голосом.

Вытащила телефон из кармана передника, стала быстро просматривать семейный чат. Все на месте, живы-здоровы, писали какую-то милую ерунду не далее получаса назад. Или за такой короткий срок что-то успело стрястись?

- Все в порядке, - ответил Вадим каким-то чужим голосом. - Давай поговорим?

То, что он произносил, совсем не коррелировало с тоном, которым муж ко мне обращался. Я аж задохнулась от ощущения бетонных стен, каждая из которых выполняла свою функцию. Одна встала между нами с мужем, вторая легла мне на плечи многопудовой плитой.

Может, он заведет речь о том, что меня корежило до сих пор? А именно о моих лишних килограммах, которых было не так уж и много, но которые, судя по случайно услышанному разговору, Вадима нервировали.

Я стала свидетелем небрежной беседы, которую Вадик вел с лучшим другом семьи - Игорем Вороновым, когда мы выбрались за город на рыбалку. Точнее, рыбачили мужики, а мы с подружками просто расслаблялись и отдыхали. И вот вечером одного из чудесных дней я услышала, как Вадик говорит, будто мои почти незаметные глазу лишних десять килограммов его порядком раздражают. И я уже не та девочка, которую он встретил и полюбил когда-то.

Вадим был пьян, а на следующий день, словно желая искупить свою вину, набрал мне полную охапку шикарных кувшинок, а ночью показал, что я очень желанна. И тогда я его откровения обсуждать с ним не стала. Наверное, зря.

- Давай, конечно, - кивнула я, указав на гостиную. - Там Ксюшка в манеже играет, можно при ней говорить?

Вадим рассеянно кивнул, мы прошли с ним к дивану, на котором и устроились. Какое-то время посидели молча. Я не торопила Вадима, потому что казалось, что вот-то случится нечто, от чего вся моя устаканившаяся и спокойная жизнь полетит кверху тормашками. И тема моих лишних килограммов казалась сейчас самой безобидной из того, что муж мог выбрать для обсуждения.

- Дети выросли, Глаш… Уже взрослые такие. Юльке двадцать, подумать только! - усмехнулся он.

- Да и Петька не отстает… Настоящий мужик, - сдавленно ответила я, борясь с ощущением, что прямо сейчас меня настигает конец наших с Вадиком отношений.

Это было иррационально! Ничто не предвещало беды, как говорится. Но то, что и как вещал Вадим, обескураживало.

- Сначала выслушай меня, а потом будем все обсуждать прицельно, - произнес муж, чем понудил меня застыть ледяной статуей. - Дети уже взрослые, мы их вырастили и свою функцию, как родители, выполнили. Алименты на Петра и Юлю, пока она учится - это святое, и я буду их платить. Квартиру тоже оставляю вам, это не обсуждается…

Он говорил это, а я сознанием цеплялась за отдельные слова и сердце мое заходилось в рваном ритме, пока в кровь выбрасывались щедрые порции адреналина. Алименты… Квартиру оставляю…

- У меня другая, Глаш… Уже несколько месяцев. Я думал, что это просто седина в бороду, надеялся, что отпустит, но нет. Так что прости, но я ухожу…

Последние четыре слова выбили почву из-под ног, затуманили разум и мне показалось, что я лечу в бездну, разверзшуюся прямо подо мной. Какие лишние килограммы? Какой кризис в виде беса в ребро? Все гораздо прозаичнее… У моего мужа - другая женщина.

- Дети выросли, - вновь повторил Вадим, который, казалось, хочет прежде всего уговорить самого себя, что он поступает правильно. - А к приемному ребенку у меня чувств нужных нет.

Сил нет даже на то, чтобы запротестовать. Я убита и уничтожена. Развеяна на миллиарды атомов родными руками человека, с которым прожила больше половины жизни.

Меня больше нет.

- Кто она? - удалось прохрипеть, пока я пыталась хоть на чем-то сфокусировать взгляд.

Даже Ксюня застыла в своем манеже, как будто чувствуя, что сейчас происходит что-то из ряда вон выходящее. Или ощутив своим маленьким исстрадавшимся сердечком, что именно сейчас сказал ее папа.

- А разве есть разница? - тут же напрягся рядом муж.

Он тоже закаменел, застыл, будто готовясь оборонять ту территорию, на которую мне хода нет. Она чужая, там мне не место. Даже издали посмотреть - это уже опасность для Вадима и его новой женщины.

- Кто она? - зачем-то перешла я на крик, хотя в этом не было нужды.

Ксюша замерла, я видела это по силуэту в манежике. Мне нельзя было позволять себе подобного в присутствии ребенка. Она повидала всякого, моя маленькая нежная девочка. Была и агрессия в ее крохотной жизни, потому у нас под запретом даже повышенный голос, не то что крик. И тут ее мама, тот источник силы и уверенности, который должен быть непоколебимым, разваливается на части прямо здесь и сейчас и позволяет себе то, на что не имеет права.

- Леля… - выдохнул муж, и мои глаза округлились, превратившись в две огромных плошки.

Нет-нет! Только не это! Только не Леля - дочь нашего давнего приятеля, Юлькина подруга… А может, есть какая-то другая барышня, которую называют так же узнаваемо, как и ее?