Прости, но ты полюбил психопатку

– Бился? Правда? – спрашивает он, щуря глаза от яркого солнца. – И правда, вот псих.

– Почему? – спрашиваю я.

– Потому что, когда только начало дня, попасть в аварию далеко не самый худший случай за день, – он играет бровями, – ну относительно начала дня.

– Тебе нужна помощь? – без доли сарказма произношу я.

– А как ты думаешь, зачем я тут? Уж точно не на хирургический осмотр к ее мужу, – он пытается улыбнуться, но улыбка получается какой-то вымученной.

– Я про твое здоровье, кретин! – я вдруг становлюсь ужасно раздраженной.

– Да нормально все, – говорит он и достает из машины сигареты. – Будешь?

– Еще бы. Это моя первая авария.

– Думаю, внукам об этом не расскажешь, мелковато для истории, но полиции мне бы тоже не хотелось сообщать. И страховой, которой, если по секрету, у меня уже давно нет.

– И кто из нас виноват? – спрашиваю я, жадно затягиваясь.

– Система. Везде виновата гадская система и те, кто ее создал, – он облокачивается на свою машину.

– А люди не виноваты? – спрашиваю я.

– Только те, кто голосует, – он опять тянется в машину и делает громкость магнитолы громче. Из его машины доносится саундтрек к какому-то знакомому фильму, но я не могу вспомнить к какому.

– Надеюсь, ты не из тех, кто во всем винит правительство?

– Я вообще не из каких. Но согласись, поворот идиотский. Я не удивлюсь, если аварии тут постоянно.

– Может быть, – соглашаюсь я и никак не могу отвести взгляда от его глаз.

– Наверное, это неэтично спрашивать у тебя, зачем ты была у доктора Мэйсон? – спрашивает он.

– Как, думаю, и тебя. Давай это останется для нас тайной.

– Я не против, – говорит он, – хотя мне скрывать нечего.

– Не надо, – отвечаю я. Я правда не хочу знать, зачем он тут. – Но все же, что мы будем делать?

– С чем? С аварией? – спрашивает он.

– Да.

– У тебя там что-нибудь сломалось? – он небрежно показывает в сторону моей машины.

– Бампер немного помялся. Но это ничего. Зато подушка раскурочила мне весь руль. И не знаю, что там внутри могло случиться.

– А у меня вроде все о’кей. А может, и нет. Плевать.

– И все же, кто из нас виноват? – с нажимом говорю я.

– Я же говорю, система.

– Ага. Правда, платить эта система вряд ли будет.

– Хорошо. Давай так. Виноват я, – говорит он, крутя между пальцев сигарету. – Но страховки у меня нет. Как, впрочем, и реальных денег. На сегодняшний день. Но как только они появятся, я оплачу ремонт твоих колес и приглашу тебя на ужин.

– Уау! – я хмыкаю. – Это почти то же самое, когда парень, цепляя тебя в клубе, утверждает, что возьмет тебя замуж завтра же. Ну, конечно, только после того, как вы переспите.

– Нет, серьезно. Ужин. И, конечно, машина, – он улыбается. – Или, если хочешь, сначала машина, а потом ужин.

– И где мне тебя искать? – недоверчиво спрашиваю я.

– А, точно. Контакты, – он хлопает себя по голове и достает из заднего кармана кожаную визитницу темно-синего цвета. – Держи. Вот моя карточка. По контактам на ней меня можно найти.

– Бен Хадсон. Профессор, архитектор. Жаль не указано, что психически нездоров, – ухмыляюсь я, рассматривая его визитку.

– Тогда бы у меня отобрали права, – он задумывается. – Хотя, может, их и уже отобрали. Я не очень дружу с документами, знаешь ли.

– Нет, серьезно, тебе точно нужно к врачу. – говорю я.

– Мне просто нужно выспаться, – говорит он скорее самому себе, чем мне. – Может, и так, – он щелчком отправляет окурок на дорогу. – Кстати, я до сих пор не знаю, как зовут тебя. Как-то это несправедливо.

– А, точно, – на этот раз уже я лезу в бардачок своей машины и среди разного хлама нахожу там свою визитку. – Держи.

– Ну, мы словно на бизнес-встрече. Обмен визитками и все такое.

– Хорошо, – я ухмыляюсь, – Ким. Ким Шэдоу.

– Так как-то человечней. И Ким у нас флорист, – произносит он, вчитываясь в текст на моей карточке.

– Именно так, – я не могу отвести взгляд от его растрепанных волос. Так и хочется их пригладить.

– Чудно, чудно, – произносит Бен. – Везет тебе. Каждый день работаешь с чем-то красивым и приятно пахнущим.

– Хороший запах, – я закусываю губу, чтобы не рассмеяться, – это, знаешь ли, очень важно, Бен.

– Именно. Мой, например, сейчас просто прекрасен, – он нюхает лацканы своего пиджака, – По-моему, из Франции. Смесь запаха сыра и парижских улочек.

– Уверена, это тренд, – я все же не выдерживаю и смеюсь. Обожаю, когда люди даже в самом отчаянном положении сохраняют чувство самоиронии. Это смело. А смелость цепляет.

– Еще какой. Уверен, в GQ[7] писали об этом.

– Ладно, я думаю, это нечестно, воровать время у доктора Мэйсон. Да и мне пора, – говорю я, как только успокоилась и отдышалась. – Тогда обязательно буду ждать твоего звонка и увлекательного путешествия в автосервис.

– И ужин! Помни, ужин обязательно входит в эту программу. Естественно, как компенсация за моральный ущерб.

– Я разорю тебя, – говорю я, садясь в машину.

– Тогда тебе лучше занять очередь, – отвечает он и садится в свою машину.

Он сдает немного назад, слышится небольшой скрежет от наших бамперов, и я выезжаю на дорогу. Поравнявшись с его окном, я останавливаюсь, смотрю на него и произношу: