Прости за любовь

Макс рычит, резко раздвигает мои ноги своими и встаёт между ними. Пытаюсь вывернуться, но лишь причиняю себе дополнительную боль. За доли секунды он рвёт моё бельё, слышен звук расстёгиваемой молнии его брюк, и резким толчком он входит в меня без какой-либо подготовки до упора. Жгучая боль обжигает всё внутри.

— Шлюха, я заставлю тебя стонать подо мною. Ты ответишь за всё, — шипит он, а я боюсь даже шелохнуться, лишь беззвучно всхлипываю.

В дверь раздаётся громкий стук и голос Тани:

— Вика, у тебя всё в порядке? — и снова настойчивый стук в дверь.

Но Макс лишь сильнее вдавливает меня в стол, заставляя молчать, и не прекращает резких, вколачивающих движений, от который у меня темнеет в глазах. Наконец-то он дёргается несколько раз, извергая в меня сперму, сильно ударяет по пятой точке ладонью, быстро одевается и, выходя из кабинета, бросает через плечо:

— Мне понравилось. В следующий раз продолжим также. Готовься и жди!

Я безвольно сползаю на пол. Так и сижу какое-то время, пока в кабинет не влетают Татьяна и Анна Павловна.

Они понимают с полувзгляда, что здесь произошло, помогают мне встать. Татьяна порывается вызвать полицию, но я останавливаю её, заявляя, что не буду писать заявление.

— Дура, кого ты жалеешь? Тебя он особо не жалел, — пытается достучаться до моего сознания подруга.

— Я не его жалею. Мне его маму жаль. Татьяна Ивановна только переживать будет. Она и так с гипертоническим кризом в больницу попала после наших с ней откровений, — всхлипываю я.

Анна Павловна неожиданно подходит ко мне и обнимает:

— Спасибо, милая. Это я от лица свекрови говорю. Надеюсь, она хорошая женщина. Иногда и у хороших матерей вырастают такие сыновья.

Кое-как привожу себя в порядок. Татьяна ничего слышать не хочет, что я поеду домой одна и отправляется сегодня ко мне, попросив Анну Павловну забрать дочь после секции к себе и завтра отправить Алёнку в школу.

Подъезжаем к дому, еле выхожу из машины. Мне чертовски противно. И если бы не подруга, я не смогла бы переступить порог квартиры Генриха, ведь теперь я не имею права находиться рядом с ним…

Татьяна помогает мне раздеться, ещё раз пытается настоять на обращении в полицию. Но я отмахиваюсь и отправляюсь в ванную, стою под струёй воды битый час, с остервенением тру себя мочалкой, пытаясь смыть несуществующую грязь, и вылезать из ванной не собираюсь.

— Вика, не дури. Пошли ужинать, — командует Таня.

Я, уже перестав плакать, просто отрицательно качаю головой, в которой нет никаких мыслей. Пустота… Но Таня, в отличие от меня, боец. Она всегда умела постоять за нас двоих. Подруга выключает воду и заставляет меня покинуть ванную, набросив мне на плечи халат, за руку тащит меня на кухню, сажает за стол и ставит передо мной тарелку с ужином.

— Ешь, — командует она.

Не вижу другого выхода, как подчиниться ей. Проглотив приготовленный Таней ужин, направляюсь в спальню, но не в нашу с Генрихом, а в свою, и падаю на кровать, даже не сняв халат. Таня протягивает стакан воды и какую-то таблетку. Безропотно пью, сопротивление моей подруге бесполезно. Падаю лицом в подушку, тем самым заглушая свои надрывные рыдания, и, незаметно для себя, так и не перестав плакать, проваливаюсь в тяжёлый сон.

Наступившее утро не приносит ни бодрости, ни радости. Внизу всё болит, напоминая о случившемся, кажется даже походка поменялась. Еле переставляя ноги, доползаю до ванной. Жить даже не хочется. Не то, чтобы умереть хочу. Нет!.. Просто воспоминания приносят боль и отвращение. Но моя подруга другого мнения.

— Вика, это, конечное, противно и больно, но нужно жить дальше. И жить нужно высоко подняв голову. Давай завтракать и поехали на работу, а то опоздаем.

— Не хочу на работу, — бурчу я. — И есть не хочу… Оставь меня…

Аппетит, как и настроение, барахтается где-то на уровне «ниже плинтуса». Противно даже дышать…

— Нет, Вика, не оставлю! На работу ты поедешь. Как и сейчас же позавтракаешь!.. Тебя ждут клиенты, а ещё сегодня Мила с мамой придёт. Мила у нас особый пациент.

Давно хотела спросить про Милу, но сейчас не могу. После вчерашнего я чувствую себя настолько грязной, что точно не смогу даже глаза на девочку поднять.

— Виктория, — и раздаётся хлопок ладони по столу такой, что я вздрагиваю. — Прекрати, подруга!

Только сейчас понимаю, что уже какое-то время стою у стола, обхватив себя руками и тупо смотрю в одну точку. Таня подходит и обнимает меня.