Прости за любовь

Мои родители — эталон крепкой семьи. Прожив столько лет вместе, они практически не ссорятся, даже ворчат друг на друга редко. Правда, когда мы были детьми, отца дома видели не часто. Он в основном был на работе. Зато мама всегда была с нами.

— Нет, — отвечаю родителям. — Конечное, нет. Я люблю её. И ты, отец, как никто другой, знаешь, что значит любить…

Не желая, чтобы Вика случайно услышала наш разговор, мы разговариваем по-немецки. Разговор затягивается. Мамочке хочется узнать всё, где и когда познакомились, как давно живём вместе и почему я ничего не рассказал родителям, когда приезжал к ним.

— Может рожать к нам приедете? Всё-таки двойня, — с надеждой в голосе предлагает мама.

— Нет, мамуль. С Викой всё хорошо, рожать будем здесь. К тому же у неё прекрасный доктор. Лёвка точно справится. К нему из-за рубежа приезжают, — рассказываю я, зная, как мама любит Лёвку, считая его ещё одним своим сыном.

Лёва жил у нас, когда стажировался в Германии, и очень понравился моей мамочке своей обходительностью и прилежным поведением. В отличие от меня, Лёва всегда вовремя был дома, по утрам от него не пахло перегаром, и он ночевал в своей комнате, а не у очередной дамы неизвестно где.

Всё рассказав, удовлетворив материнское любопытство, я прощаюсь, смотрю на часы и понимаю, что второй звонок делать уже недопустимо поздно. Оставляю его на утро. Нужно позвонить лечащему врачу мамы и немного откорректировать лечение, снизив дозировку некоторых лекарств, а одно из них вообще заменив на другое.

Возвращаюсь к своей любимой девочке, подныриваю под одеяло и прижимаюсь к такому желанному телу. Вика прижимается ко мне сильнее и улыбается во сне. Не хочу тревожить её сон. Моя маленькая девочка, охраняющая покой моих крошек, сладко спит в моих объятиях.

Глава 36

Виктория

Стою у окна одна в комнате. И в квартире одна. Генрих куда-то ушёл на ночь глядя…

Мы впервые поссорились и в этой ссоре виноваты оба. Мы оба до чёртиков упрямы и оба, также до чёртиков, самостоятельны. Он привык жить один и всё решать сам, я же к этому приучена в силу воспитания и характера. Вот зачем меня мама с детства учила рассчитывать только на саму себя и ни в коем случае не опираться на мужчину?

Я слишком люблю Генриха. Люблю! Но даже ради нашей любви я не готова сделать первый шаг к примирению.

Стою и пытаюсь проанализировать всю ситуацию в целом. У нас всё происходит с неимоверной скоростью: знакомство, вспыхнувшие чувства, предложение, беременность, свадьба… И всё это за каких-то четыре месяца!..

Почему-то до сих пор не покидает чувство, что это не его дети. Я настояла на тесте, и Лёва его сделал. 98 % что это дети Генриха. Но, я не верю… Почему?

Нервы на пределе. А здесь ещё Генрих со своей дикой заботой…

Вот зачем он, не спросив моего мнения, решил купить другую квартиру. Чем ему эта не угодила? Ведь решили же сделать в моей спальне детскую. Оленька и в гостиной поживёт. Нет же… Он так решил…

Смотрю на заходящее солнце. Как красиво небо на закате. Деревья уже утопают в зелени, ещё молодой и чистой.

Я строила планы, что буду гулять в скверике на территории жилого комплекса с детьми. Вот и из окон площадка детская видна. А Генрих всё решил по-другому…

И здесь мой мозг посещает мысль, я ведь даже не знаю, где он насмотрел квартиру и какую… Снова охватывает чувство вины. Почему я не дала ему договорить? «Что за дурная мода такая, недослушав, возмущаться», — корю я себя.

Устав стоять, тащусь в душ. Генрих ещё не вернулся. Куда он ушёл? Сразу после ссоры я ушла в предполагаемую детскую и через несколько минут услышала хлопок входной двери. Всё… Прошло уже около часа, а его всё нет.

Моя нервозность передаётся малышам. Чувствую какую-то неуютность внизу живота. Может скушала что-то не то…

И вспоминаю. Мне завтра на приём к Лёве. Этот обворожительный мужчина для меня теперь Лёва. Он с таким трепетом относится к моей беременности. Интересно, он ко всем пациенткам так относится? Или только к женам друзей? Завтра спрошу. Или нет…

Приняв душ, набрасываю халатик прямо на голое тело, смотрюсь в зеркало. Я немного изменилась. И дело не в животике уже явно вырисовывающимся и выпирающем вперёд. Нет… Я повзрослела, взгляд другой, более серьёзный, что ли. Внимательно осматриваю всю себя и улыбаюсь. Немного успокоившись, обхожу квартиру. Одна. Генрих так и не появился. Иду в спальню, разбираю кровать, стаскиваю покрывало и аккуратно сворачиваю его, сажусь на край постели. На моей прикроватной тумбочке стоит пара голубых пинеток, розовые стоят на тумбочке Генриха. Горько улыбаюсь. Ну, вот где он? Я уже готова попросить прощение. Беру телефон и верчу его в руках. Ни пропущенного звонка, ни смс-ки нет. На глаза наворачиваются слёзы обиды на Генриха и злости на себя. Мы снова не услышали друг друга…

Поправляю подушку и откидываюсь на неё. Кладу руки на живот. Нежно глажу своих малышей. И вдруг замираю… Божечки!.. Мои крохи совершают свои неуверенные движения внутри, да так, что я их не только чувствую, но и вижу перекатывание живота. Такое несмелое, еле заметное. Визжу от радости!