Прости за любовь

Так вот, еще крохой Дима часто ходил к дедушке на работу. Путь был близким, всего один квартал, и безопасным – пролегал он позади домов, где не было машин. Да и какие машины в то время? На весь двор машины были у дедушки и еще одного соседа, директора завода. Дима входил в приемную и с важным видом направлялся к огромной двери кабинета, обитой черным дерматином. Люба, дедушкина секретарша, здоровалась с ним как со взрослым, называла по имени-отчеству, и под удивленными взглядами посетителей он тянул на себя массивную латунную ручку. А однажды дедушка проводил совещание, и Люба предложила подождать, пока дедушка освободится. В шортиках и панамке, прижимая к груди игрушечную машинку, он забрался на диван и принялся изучать Любу.

У нее были ярко-рыжие волосы, уложенные в высокую прическу, лицо в веснушках, зеленые глаза, алые губы и очень красивые руки, такие, как у мамы, но только с накрашенными длинными ногтями. У мамы таких ногтей никогда не было. У ее подруг, врачей, тоже не было. Люба взглянула на него, и он почувствовал, что краснеет. От волнения он выронил машинку, и она закатилась под стол. Он спрыгнул с дивана, полез за ней – и вдруг увидел округлые колени Любы. «Нашел?» – спросила Люба, заглядывая под стол, а он уже забыл, зачем там оказался.

Дима вылез из-под стола, не зная, куда деваться от непонятной дрожи в теле. И почему-то ему было стыдно, будто он только что соврал, а его поймали на горячем. Лицо пылало, и от этого он еще сильнее злился на себя. Люба наклонилась, подняла машинку и протянула ему, а он боялся посмотреть ей в глаза. Что он понимал тогда? Он забрал машинку и заявил, что, когда вырастет, женится на Любе. Люба улыбнулась и сказала, что это не обязательно.

Потом он вырос. Были одноклассницы, однокурсницы. Было много девушек до того жаркого воскресного утра, когда в его жизнь вошла Лена.

Лена приехала с родителями к ним на дачу по случаю какого-то юбилея – кажется, окончания мединститута – и еще для того, чтобы попробовать новый сорт только что созревшей клубники. Но начался ливень, и до обеда хозяева и гости сидели на веранде. Лена скованно сидела рядом с мамой на краю дивана. Все в ее облике – робкие взгляды на Диму и сжатые кисти рук – давало понять, что она неравнодушна к нему. И Дима начал украдкой рассматривать ее. Она относилась к типу женщин, на которых он обращал внимание: шатенка, полноватая, черты лица настолько правильные, что с нее можно лепить какую-нибудь древнюю богиню. Дима не ощущал особого желания очаровывать ее, но все-таки предложил большой кусок пирога, испеченного мамой. А потом дождь закончился и все пошли в сад собирать клубнику. Вечером, уплетая клубнику со сметаной, Прокопчуки пригласили Хованских посетить их дом на Шатиловке, вернее, дом бабушки. В следующую субботу, даже если будет дождь.

Дождя не было.

Шатиловка – удивительный район в самом сердце Харькова. Съезжаешь с шумного проспекта – и на тебе: частный сектор, зеленый, тихий, воздух свежий, хоть ешь его. Еще поворот – и будто в помине нет города-миллионника.

Кирпичный дом Прокопчуков окружали высокие сосны, а перед ним красовалась клумба около трех метров в диаметре с роскошными розами. В ходе устроенной экскурсии Дима узнал, что когда-то на участке росли помидоры, огурцы и даже картофель. Но после смерти дедушки Ирина Андреевна все перекопала и засеяла газонной травой, привезенной коллегой из Германии. Конечно, не она перекопала – она не любила работу на земле и даже в преклонном возрасте с трудом отличала вишню от яблони, пока на них не появлялись плоды.

Еще в доме жила маленькая собачонка, она все время тявкала и бросалась на гостей. Она и на хозяев бросалась. Лена жаловалась, что она ее кусает не понарошку и чулки всем рвет. До собачонки тут жил боксер. Жил долго, шестнадцать лет, тут его и закопали, предварительно оттяпав голову – из головы потом сделали пепельницу. Пепельница эта стоит у бабушки на работе. Где именно закопан безголовый боксер, Лена не знала, потому что в тот момент сдавала зимнюю сессию. Первое время Лену коробило оттого, что большая собака лежит где-то здесь, под ногами, среди сосен и роз: это же не кладбище, и боксер не котенок. Но вскоре она привыкла. В большой гостиной висело фото этого боксера – красавец, вся грудь в медалях, – но Дима к собакам был равнодушен. Он никогда не жил в частном доме, и мама говорила, что держать в квартире собаку нельзя, что это антисанитария, вот и получилось, что у Димы никогда не было пса…

Клумба поражала ухоженностью – розами занимались Лена и Тамара Николаевна. Ирина Андреевна только нюхала и срезала.

– Вот это, – Лена показала на нежно-розовый цветок в центре клумбы, – одна из самых дорогих роз в мире, «Пьер де Ронсар», любимый цветок актера Луи де Фюнеса. Луковицу бабушке подарил зампредседателя КГБ.

– Одна из самых дорогих? Я бы в жизни тут не посадил, спереть могут.

– Вообще-то у нас не воруют, – с гордостью заявила Лена. – А вот это, – она указала на бордовый цветок бархатисто-черного оттенка, – любимая роза бабушки, «Блэк Баккара».