Прости за любовь

– Билет уже есть?

– Да, есть, на самолет. Ты с Гришей договорилась на субботу?

– Да. Ой, чуть не забыла! Привези мои спортивные туфли, синие с белыми шнурками, они в гардеробной.

– Хорошо, привезу.

– Я встречу тебя.

– Я сам доберусь.

– Нет, я хочу тебя встретить.

* * *

В начале третьего он еще не спал. Он лежал на боку и смотрел на звезды.

Первый раз он поехал в Сумы осенью восемьдесят восьмого. Лене сказал, что едет в командировку на три дня, и помчался на автовокзал – билет он купил заранее. Был очень теплый октябрь, бабье лето. Он трясся в автобусе и считал остановки: Ольшаны, Богодухов… Уже в Богодухове он спросил у водителя, скоро ли Сумы. Тот засмеялся. Прежде чем они приехали в Сумы, прошло еще почти три часа. В адресном бюро ему не смогли дать информацию о Насте, и он чуть не разгромил обшарпанную деревянную стойку, отделявшую его от служащей. Он чувствовал себя разъяренным львом, пойманным в клетку. Это длилось не более минуты, но тетка сначала оцепенела, потом, видимо, зауважала его и предложила зайти часа через три – мол, еще поищет.

Он пришел, но ничего нового так и не услышал. Тетка звонила подружке, в ЗАГС, та перелопатила все что можно – даже записи о смертях и регистрации браков с середины июня. Ничего нет.

– Может, Палий уехала? А вы точно знаете, что она в Сумах прописана, а не в области?

– Не знаю.

– Ну вот… А паспорт она где получала?

– Да я у нее не спрашивал!

– Ну вот, не спрашивали. Может, вам в областной ЗАГС надо или в архив. И о родителях ничего не знаете?

– Да какие родители?! Я же вам все рассказал!

– А фамилия правильная – Палий?

– Да, Палий.

– Нам очень жаль.

– Тогда дайте адреса детских садиков.

– Это вам в управлении дошкольных учреждений дадут. Или не дадут. Я вам помогу, позвоню, я там знаю кое-кого. Сумы город маленький, все друг друга знают. Вам садики какого района?

– Все!

– Ясно. – Она подняла телефонную трубку.

– Как там Харьков?

– Стоит.

– Хорошо…

Она позвонила и договорилась. Дима получил адреса и пошел по детским садам. В тех, что успел посетить, о поварихе Анастасии Палий ничего не знали.

Позже он разослал с полсотни запросов в детские дома и получил из Харьковской области ответы из двух детских домов: Анастасия Палий действительно находилась у нас, а где она сейчас – не известно.

В Одессу, в санаторий, он тоже звонил: был уверен, что там найдет зацепку. В санатории дали от ворот поворот: списки засекречены. Оформил командировку, пришел к директору, но списки так и остались засекреченными – даже на его собственную амбулаторную карту не дали взглянуть!

В декабре снова поехал в Сумы, уже на машине, приобретенной на деньги, подаренные на свадьбу. Именно приобретенной, потому что покупкой процесс ее получения назвать нельзя – покупают с удовольствием, а тут все нервы вымотали, и это при том, что тесть везде договорился. Если бы тесть на себя оформлял – все бы, конечно, шло как по маслу, но Лена настояла, чтобы Дима оформил на себя, и номенклатурные чинуши вдоволь поиздевались над ним. Хоть и вежливо, но вдоволь: то «Вот тут поставьте еще одну подпись Сидора Поликарпыча», то «Зайдите завтра, председатель на объекте», то «Мне о вас не докладывали». Тесть почему-то не вмешивался – затаился и все. Дима к тому моменту уже получил права – не по блату, а честно.

Так вот, в декабре он сказал Лене, что едет в Полтаву, в село, к родным, и за два дня объездил оставшиеся детские сады – снова безрезультатно.

Он разослал кучу запросов в ЗАГСы, в архивы, дал деньги почтальону, чтобы она не клала в ящик письма на его имя, а оставляла записку: гражданин Хованский Д. С., получите заказное письмо. И точка.

Ответы на запросы приходили почти год, совершенно идиотские: «Ваш запрос будет рассмотрен в случае подтверждения родства с гражданкой Палий…», «Пришлите нотариально заверенную копию документа, подтверждающую ваше родство…» В общем – пошел ты!

И вдруг он сообразил, что о Насте может знать дядя Рома! Он был готов убить себя за то, что не подумал о нем раньше. Он позвонил в детдом, из которого пришел ответ, и – о чудо! – дядя Рома там все еще работал. Дима упросил отца выписать местную командировку и клятвенно пообещал, что все это в последний раз.