Прости за любовь

Он вынул из кармана подвеску и поднес к губам.

– Спасибо, родная, за вечную любовь…

Дима поцеловал подвеску, и его сердце охватило щемящее предчувствие. Он вспомнил святого Николая и улыбнулся.

Глава 14

Январь 2017 года

– Дмитрий Семенович! – воскликнула Катя, когда Дима вошел в палату. – Моя мама приехала!

– Отлично, я с удовольствием с ней познакомлюсь.

– Ага! Ох, мамуля, от нее ничего не скроешь… Талант гадать у меня от нее. Она позвонила мне и спрашивает: «А ты где, доченька?» Так спросила, что я сразу все выложила. Она умеет. Я, говорит, во сне тебя видела. Она у меня очень забавная, вещие сны видит. Да-да! – не унималась Катерина. – Я боялась, что она накричит на меня, а она просто сказала, что я дурочка.

– А ты веришь в вещие сны?

– Конечно, они же сбываются, как в них не верить? Это как не верить в то, что завтра встанет солнце. Эти сны только надо уметь разгадывать, понимаете?

– Надо быть гадалкой, как ты?

– Нет, надо, чтобы сердце было открыто чудесам.

– И это говорит женщина с университетским образованием?! – Дима усмехнулся.

– Не смейтесь… – Катя обиделась. – Может, ваша Настя вам что-то и говорит во сне, а вы как чурбан, простите…

– Ладно, это я так… Ну, видишь, теперь тебе нечего скрывать от мамы. Маму вообще-то грех обманывать.

– Больше не буду. Вот еще! – Катя махнула рукой. – Она свои работы привезла, они вон там. – Катя указала рукой на большой прямоугольный пакет у стены. – Мама в Киеве с кем-то договорилась, у нее все это купят. Дайте мне пакет, пожалуйста.

Дима подал, и она вынула из него листы, завернутые в пергаментную бумагу.

– Вот, смотрите, – Катя развернула бумагу и протянула Диме черно-белую картину-паспарту.

На картине был изображен заснеженный двор большого дома. Это был двор Хованских, не такой, как сейчас, – таким он был лет двадцать назад. В правом углу, на скамейке, сидела еще молодая тетя Нина, у ее ног стояло алюминиевое ведро, из которого торчал веник.

– Дмитрий Семенович, вы чего?! Уроните! – услышал он испуганный голос Кати.

Дима чуть не выронил картину.

– Что это с вами?

– Где твоя мама?

– У Богдана Евгеньича…

Он вышел в коридор и, чуть не налетев на медсестру, помчался к кабинету Богдана.

– Там посетитель! – испуганно воскликнула секретарша, увидев Диму.

– Знаю. – Он толкнул дверь.

Он не слышал, как дверь за его спиной захлопнулась, – он вообще ничего не слышал, в его ушах звенело. Он плохо понимал, что сейчас будет, что он скажет, он просто смотрел на рыжеволосую женщину, сидевшую к нему спиной.

– Дмитрий! – услышал он сквозь звон в ушах голос Богдана, который смотрел на него с беспокойством. – Познакомься, это Оксана Романовна, мама Кати Шумейко.

Сердце у Димы упало, он с трудом устоял на ногах.

– Ты в порядке? – Богдан привстал с кресла, а женщина, как в замедленном кино, повернулась и посмотрела на Диму серо-голубыми глазами.

Ее губы шевельнулись. Шум в ушах стих, и он услышал самый дорогой голос во вселенной:

– Дима!

– Настя!

Она встала… Все такая же худенькая… Он не мог двинуться с места, боялся, что это сон или мираж, что она сейчас исчезнет.

– Дима… – прошептала Настя, хватаясь рукой за край стола.

– Настя? – удивленно спросил Богдан. – Дмитрий Семенович, что происходит?

Они его не слышали. Они уже держали друг друга за руки и не видели ничего вокруг. Он коснулся рукой ее лица.

– Настя… Любимая… Ты?

На ее глазах были слезы.

– Я знала…

– Что ты знала, родная?

– Мне сказали… Давно… Что это будет… Господи, как же это… – Слезы потекли из ее глаз.

– Не плачь, любимая. – Он вытирал ее слезы и улыбался. И конечно, сейчас на его лице было выражение, которое папа называл дурацким.

– Мы снова вместе… Настя… – Он крепко обнял ее и закрыл глаза, вдыхая аромат ее волос. – Я столько лет искал тебя…

– Я жила любовью к тебе…

Они говорили на одном дыхании и замолчали в один миг.

Богдан сказал что-то еще, а потом вышел из кабинета, и они еще долго стояли обнявшись. А потом сели рядышком и заговорили. Одновременно. И засмеялись. Смеясь, они ударялись лбами, хватали друг друга за руки и говорили, говорили… Ни о чем и обо всем сразу.

Дима вынул из кармана подвеску и вложил ей в руку.

– Ты нашел ее… Значит, я там ее потеряла?

– Да.

Она прижала руки к груди, и по ее щекам снова покатились слезы.

– Не плачь, все позади. – Дима взял ее за плечи.

– Прости меня, – она крепко прижалась к нему, – я тогда не могла поступить иначе.

– И ты прости меня, – прошептал он, и на его лицо снова вернулась та самая дурацкая улыбка.

* * *

Дождь закончился. Средиземноморское солнце быстро согрело прибрежную гальку и выманило из шумного кафе завсегдатаев. Они устроились на пластмассовых стульях и, потягивая вино из стаканов, устремили взоры к горизонту.

– Жаннетт, сколько они там будут болтаться? – спросила старушка у женщины лет пятидесяти.

– Яхту арендовали на пять дней.

– Они уже трое суток не подплывают к берегу, – заметил кряжистый мужчина в кепке. – Они что, из Украины приехали?

– Да, – ответила хозяйка маленькой яхты, прикладывая козырьком ладонь ко лбу.

– И что они там делают?

– Кто знает… – Жаннетт улыбнулась.

– Странно, уже немолодые люди.