Прости за мою любовь

– Захарка сказала не сеять панику среди студентов. Отправятся искать, потом будем искать их или вылавливать в реке. Мамочки, а если она утонула?

– Не думай об этом. Почему кто-то в курсе того, что происходит, а кто-то нет? – Я все еще не могу поверить в происходящее.

Кирилл ушел искать первокурсницу? В лес? Ночью? Какой шанс, что он тоже не потеряется в этой темноте. Моя душа хочет разорваться. Часть – остаться и успокаивать Машу, другая – кинуться на поиски пропавшей девушки. Помочь людям, отправившимся на поиски незнакомого человека, и примкнуть к Кириллу. Рядом с ним мне было бы спокойнее.

– Не я принимала решение, кому говорить, а кому нет.

Маша все так же ко мне прижимается, будто боится поднять голову и посмотреть по сторонам.

– А кто?

– Распоряжалась Захарка, Морозов поддержал. И я с ним согласна. Эта девушка, она… понимаешь… Она как ты раньше была. По словам ее друга, кроме него никого и ничего рядом не видит и не замечает. Он ей нагрубил, она увидела его с другой, вот и ушла.

– И поэтому вы мне не сказали? Думали, я тоже могу так поступить?

– Я сейчас рассказываю, не делай из меня кругом виноватую. И иногда по отношению к Кириллу ты вела себя странно. Маниакально. Согласись. Но это не главная причина. Многим тоже не сказали, просто пытаются создать видимость, что все пока в порядке. Вот если ее не найдут до утра… Мамочки, я боюсь представить, что тогда будет, – причитает Маша, сокрушенно качая головой.

– Ладно, – я потираю лоб ладонью, – чем я могу помочь?

– Просто постой тут со мной, ладно? Мне еще с ее родителями разговаривать, они скоро приедут. Я их жутко боюсь. А еще боюсь, что ее не найдут.

– Найдут, конечно, – спешу я успокоить подругу.

Мои мысли начинают крутиться вокруг пропавшей девушки и схожести наших историй. Если верить другу, она на нем так же помешана, как и я на Кирилле. Только у меня в голове никогда не было даже мыслей нанести себе какой-то вред или спрятаться где-то, чтобы привлечь внимание объекта своего обожания. Моя любовь, может быть, и была в какой-то степени больной и маниакальной, но я как-то с ней справлялась. И жила вполне нормально. Пока не познакомилась на первом курсе с Неллей Абрамовой, и она не разболтала о моих чувствах всему университету.

Я спрашиваю про Абрамову, Маша ее тоже не видела с сегодняшнего утра. Потом подруга делает страшные глаза и интересуется, не думаю ли я, что она тоже пропала. Нет, я так не думаю, но что-то подсказывает, что без Нелли здесь не обошлось. Это в ее духе выкинуть – что-нибудь такое, что тут же привлечет к ней внимание.

Спустя сорок минут поисков отряда добровольцев и сотрудников МЧС девушку нашли. Она залезла на дерево недалеко от нашего корпуса и, когда началась шумиха, побоялась спуститься, чем сделала еще только хуже. Телефон у нее сел, она и не думала, что Захарка додумается вызвать ее родителей. Те сначала бросились обнимать беглянку, а потом читать нотации. Парень, из-за которого она сбежала, ходил вокруг своей подруги, боясь к ней подступиться. Когда народ схлынул, сразу заключил ее в такие крепкие объятия, что я поняла: возможно, он обманывал себя, что она ему не нужна.

Все вздохнули с облегчением от того, что девушка нашлась. Большая часть лагеря даже не узнала о происходящем, но, думаю, в неведении они будут лишь до утра.

Морозов с Кузнецовым появляются спустя пятнадцать минут после нахождения девушки. Они бредут из леса, и даже с расстояния видно, что вымотались и устали.

Кузнецов останавливается рядом с зареванной Ивановой, что-то шепчет ей на ухо, и парочка, махнув нам рукой, в обнимку идет в сторону зданий, где дискотека давно стихла, народ готовился ко сну.

– Привет. Ты как? – участливо спрашиваю у Кирилла, касаясь его плеча, когда он подходит ко мне почти вплотную.

Приходится сделать шаг назад, но Кир не дает мне от него отдалиться. Кладет руку мне на талию, одним рывком притягивает к себе. Я влетаю в его грудь и замираю. В нос тут же проникает знакомый мускатный запах его парфюма. Хочется вдохнуть поглубже и прикрыть глаза.

– Устал. Обнимешь меня?

Я несмело поднимаю руки, просовываю под куртку Кириллу, обвиваю его торс. Прижимаюсь к нему сильно-сильно. Кажется, именно это ему сейчас нужно. Кирилл обнимает меня в ответ, устраивая свой подбородок на моей макушке.

– Даш, – тихо говорит Кирилл над моей головой, нарушая затянувшееся молчание.

– М?

– Ты никогда… – начинает он.

Я не даю ему договорить, грубо ответив:

– Нет.

Вместе с этим я тут же пытаюсь вырваться из плена его рук, но он лишь сильнее сжимает меня в своих объятиях. Ребра трещат, я прекращаю свои вялые попытки выбраться и успокаиваюсь, уютнее устраиваюсь в руках Кирилла. Не хочет отпускать, и не надо.

– Это хорошо. Я дурак, ты знаешь это?

– Знаю, – шепчу я.

Дурак, еще какой. Самый лучший, самый любимый. Мой дурак.