Прости. Забудь. Прощай

пидоры? Этот молодой явно не знал хозяина кабинета.

— Нельзя же так надолго оставлять свою девушку, — резонно заметил

Купла c нехорошим прищуром. — Вот мы и взяли ее под свою защиту. А вот где

ты пропадал все это время?

Парень покраснел.

— Курил.

— Целую пачку, что ли? — с издевкой спросил один из охранников. — В

сортире? — Жратва здесь… — дрянь. И музыка тоже!

Купла замер. Переспросил медленно:

— Чего ты сказал?

Девушка вскочила и испуганно побежала к выходу. Ее никто не задерживал. Парень огляделся и, похоже, начал догадываться, что попал в непри-ятную ситуацию. Попытался отыграть назад.

— Ладно, чего там. Мы с ней только здесь и познакомились. Все нормально, мужики. Из десантуры нет никого? Я служил под…

Брошенный Куплой бокал попал парню в лицо и, разбившись, разрезал ему левую щеку. Хлынула кровь. Десантник дернулся к обидчику, но тут

же был сбит на пол и буквально за двадцать секунд растоптан охранниками.

Купла подскочил и, оттолкнув всех, сам стал бить его ногами. В последней отчаянной попытке убежать парень, собравшись с силами, шатаясь, встал на ноги

и шагнул к двери. Купла со всего размаха ударил его по затылку хрустальным

графином. Ноги у несчастного подкосились, как будто их срезали бритвой, и он

упал лицом вниз, дергаясь всем телом. Потом затих.

Юля вскрикнула, и все посмотрели на нее. Она в ужасе обхватила

лицо руками и подбежала к Крутову. Тот посадил ее на стул рядом с собой, а

сам начал отдавать охранникам четкие команды. Парень лежал в луже крови

без движения. Не было сомнений, что он был мертв.

Вадим Иванович вывел дрожащую Юлю на улицу и усадил в свою машину. — В нехорошее дело ты попала по моей вине, дочка, — отрывисто сказал

он. — Скверная эта история не только потому, что убили человека на твоих гла-116

зах. Тот, кто это сделал, в тюрьму не собирается и позаботится о том, чтобы о

случившемся ни одна живая душа не узнала. Купла — очень серьезный человек.

— Дядя Вадим, а ведь вы — тоже свидетель…

Вадим Иванович после паузы и с неохотой выговорил:

— Я не свидетель. Я тот, кто устраивает так, чтобы их не было… видно.

У ассенизатора, только что почистившего без перчаток забитый коллектор, руки

чище, чем у политика.

— А у тебя, дядя Вадим?

— С кем поведешься, Юленька, с кем поведешься…

— Что же мне теперь делать?

— Во-первых, забыть о том, что ты видела и где была. Легко сказать, но

надо. Во-вторых, я отвезу тебя на вокзал и посажу на поезд, идущий в твоем направлении. О деньгах не беспокойся. Дам, сколько нужно. Я ставлю свою

жизнь за твою, и, поверь, она кое-чего стоит. Но и ты меня не подведи. Будешь

молчать. Хорошо, дочка?

Юля, не в силах больше сдерживаться, уткнулась Вадиму Ивановичу

в плечо и зарыдала.

Веселье в ресторане не прекращалось ни на минуту. С заднего входа, очистив предварительно коридор от посторонних, как это делали всегда, когда

Купла приезжал или уезжал, тихо вынесли свернутый в толстый рулон ковер.

Крутов сидел в кабинете напротив своего основательно протрезвев-шего босса. В комнате больше никого не было.

— Ты меня знаешь. Я своей жизнью ручаюсь за девочку. Она единственная чужая, «со стороны», не считая трупака, и я уверен, что мы сможем это ула-дить. Без… крайних мер. Она как дочь мне, и с ней ничего не должно произойти.

Даже случайно. Потому что случайностей в нашем деле не бывает.

Купла не сказал пока ни слова, но было ясно: ни тон, ни тема разговора

ему не нравятся.

— Ты думаешь, из-за твоей девчонки я пойду на риск все потерять? Ты

что, идиот?

— Она исчезнет отсюда и никогда больше не появится. Она никому ничего не скажет.

— Я много лет тебя знаю, Вадим. Даже странно видеть такую беспомощ-ность от профессионала. Вот почему вам нельзя иметь семью. Ты же знаешь

правила и законы нашего бизнеса. Неужели не понимаешь? То, что ты просишь, это смешно.

— Я не позволю этому случиться, — твердо сказал Вадим.

— Угроза?

117

— Нет! Я уверен, что мы сможем договориться. Я намного лучше в качестве друга, чем врага.

— Угрожаешь все-таки. Ладно, — более миролюбиво ответил Купла. –

Позаботься пока о том, чтобы посадка забитого барана на «поле чудес» прошла

без осложнений, как положено. Наверное, ты прав. Нельзя переступать через

семью. Что тогда нам останется? А главное, кто с нами останется? Бульдоги, такие, как Ломоть и Сеня? Я все обдумаю и дам тебе знать. Иди, работай. Девочку

пока никто не тронет. Даю слово!

Купла нервно курил.

— Я сразу вызвал тебя, своего старого друга и советника во всех делах.

Ты не думаешь, что Вадима тоже надо к… остальным, — спросил он, обращаясь

к сидящему пожилому мужчине в черной кожаной куртке.

— Мы вместе с тобой законы не только принимали, но и нарушали их

в свое время. Я думаю, что Вадим против тебя не пойдет. Повязал ты его с

собой не одним литром и не только водки. А это вернее любой присяги. Человек он надежный, опытный. Две войны за плечами. Его повыше нас с тобой люди на службу к себе звали, но он не пошел. Кто знал, что эта пигалица, жена его боевого друга, не в нужном месте окажется? Команду он вокруг себя