Простить и поверить (СИ)

Они на самом деле повредились умом, отдав обе свои жизни на откуп обоюдному неуемному желанию и используя каждый свободный момент, чтобы его удовлетворить. Как в подсобке после феноменального Диминого загула. Или в ночь, когда они вместе выбирали, куда спрятать купленную Леной видеокамеру, и устанавливали ее на самой верхотуре сервиса, после чего очень даже жарко отмечали свой успех в директорской каморке на старом диване. За три недели таких случаев набралось немало, так что в том, что Ленку интересовали его способности в постели, можно было не сомневаться.

Вот только, кажется, она говорила совсем о другом.

— Дим, что не так?

Она шагнула к нему и заглянула в глаза. Второй раз тот же вопрос. Лене действительно было это важно, иначе она ни за что бы не оставила без внимания его пошловатую шутку: поддержала бы или рассердилась за то, что он переводит тему. Но раз Черемуха отставила и страсть, и обиду, снова отгораживаться от нее казалось подлым.

Дима вздохнул и покачал головой.

— Ладно, извини, — покаялся он, — не хотел тебя задеть, Лен. Просто день завтра дурной. Экзамен в институте, и служба опеки грозилась наведаться, и хрен его знает, когда она припрется и как все это совместить, чтобы не долбануло по Кирюхе.

Он бросил на нее быстрый взгляд, а Лена увидела, как неудобно ему сознаваться в собственных проблемах и как волнуется он, на самом деле, из-за того, что вынужден выбирать одно из двух необходимых действий. И Лена понимала, что он выберет: сын для Димы был важнее всего остального. Значит, в институте будут проблемы, а он очень хотел получить специальность, Лена знала, как он занимается. И что же, совсем не было выхода?

— Ну кто-то же, наверное, может побыть с твоим сыном, пока ты сдаешь экзамен, — сказала она и тут же поняла, что сморозила глупость. Если бы у Димки была возможность оставлять с кем-то Кирилла, он не таскал бы его с собой на работу, особенно в ночь, и уж она-то должна была это понимать. Лена на мгновение виновато закусила губу, но тут же встрепенулась. — Или давай я с ним посижу! — нашлась она, не давая Диме ответить, и тут же принялась уговаривать: — Ну а что? Скажусь няней или репетитором: пусть думают, что у тебя денег куры не клюют и ты их на сына нисколько не жалеешь. С Кириллом мы знакомы; не думаю, что он станет возражать, зная, как важен для тебя этот экзамен. Так что эта проблема, на самом деле, решается очень легко, если только ты снова не станешь вредничать.

Лена тараторила без остановки, чтобы только он не нашел повод возразить прежде, чем она сумеет придумать бесспорный довод и убедить этого гордеца в единственно правильном таком решении.

Довод не придумывался.

— Лен, ты серьезно? — ошеломленно спросил Дима, когда она на секунду все-таки замолчала, и в его голосе послышалась такая нежная благодарность, что Лена тут же растеряла весь свой боевой настрой и, подойдя к Димке, приникла к его груди.

— Ну конечно, серьезно, Дим, — подтвердила она и легко поцеловала его в нижнюю губу. — Мы за последние недели так ударно здесь потрудились, что я вполне могу устроить себе дополнительный выходной и провести его так, как считаю нужным. А я считаю нужным дать тебе возможность получить образование!

Дима усмехнулся столь быстрому Черемухиному переходу к командному тону, но подкалывать ее не стал. Ленка предлагала решение, на которое самому ему наглости не хватило, но которое действительно избавляло от столь мерзкой проблемы. Особенно сильно во всей этой ситуации Диму беспокоила реакция сына на его пропуск экзамена. Препод, конечно, не самый приятный, и договориться с ним о переносе дня сдачи было бы не так чтобы просто, но в сравнении с Кирюхиными переживаниями это и яйца выеденного не стоило. А Димин слишком ответственный сын снова замотается в свой шарф и будет высоким надрывным голосом вещать, что он для отца только обуза и всем будет лучше, если его отдадут в детский дом.

И кто ему только внушил эту мысль?

Бр-р-р-р!

Дима крепко сомкнул руки на Лениной спине. Ей всегда нравилось вытаскивать его из неприятностей, и при этом она никогда не кичилась своей помощью, словно доказывала что-то не Диме, а самой себе. А он почему-то забыл об этом, веря Черемухиному независимому виду и стараясь ей соответствовать. Только настоящее — оно, кажется, строилось не на демонстрации превосходства и самодостаточности, а вот на этой взаимопомощи и взаимопонимании. А Ленка, судя по всему, понимала его порой даже лучше, чем он сам.

И Дима многое бы дал, чтобы иметь право этим воспользоваться.

— Лен, там… весьма малоприятные барышни приходят, — попытался еще оградить ее от лишних огорчений он. — Чувствуют себя хозяйками жизни и упиваются чужим унижением. Я знаю, что ты умеешь за себя постоять, но…