Простить нельзя помиловать

– Впускаю, но это был первый и последний раз, когда ты исчезала из дома так внезапно, – ворчал он, забирая у нее пакеты.

– Прости, прости, прости, – прыгала она вокруг него на высоких каблуках и в короткой юбке. – Думала, ты проснешься, обнаружишь, что меня нет, и расстроишься.

Вот дура!

– Я обнаружил, что тебя нет, и… – Он поймал ее настороженный взгляд и со вздохом закончил: – И расстроился и рассердился одновременно. Так же нельзя! Я без завтрака. И…

– Милый, все сейчас сделаю. Только потерпи десять минуточек.

Босоножки на высоких каблуках улетели в угол, босые пятки зашлепали по плиткам его пола. И ровно через пять минут запахло чем-то вкусным. Какой-то сдобой.

– Я купила замороженный морковный пирог. Удивительно вкусно и полезно, – кричала Виола из кухни, погромыхивая посудой. – Сейчас сделаю соус к нему. Заварю чай, и станем завтракать.

Федор уронил себя в глубокое кресло на крытой веранде, с которой прекрасно просматривалась суета группы лиц на берегу слева от его участка. Несколько человек унесли нечто, упакованное в черный пластиковый пакет. Двое ерзали на коленях возле размытой водой ямы. Один фотографировал. Второй занимался чем-то еще. Трое из оставшихся стояли в стороне и о чем-то оживленно разговаривали. Руки их без конца указывали в разные стороны света, не обойдя и дом Федора.

Точно придут с вопросами, сделал он вывод. И стало противно и гадко на душе.

Вот зачем ему вся эта плешь?! Он поселился здесь – вдалеке, как он думал, от цивилизации. Хотелось покоя, умиротворенности, невмешательства суеты мирской. А теперь какие-то люди придут к нему в дом после того, как вдоволь наобщались с трупом. Станут вонять здесь. Задавать свои зловонные вопросы…

– Там, на берегу, что-то произошло, – начал он разговор за вторым куском морковного пирога, который чудо как был хорош. – Возможно, полиция придет в дом и станет задавать вопросы. Ты лучше помалкивай.

– А я знаю, что там произошло. Они уже говорили со мной, – открыто улыбнулась Виола, подбирая салфеткой каплю соуса с верхней губы. – Дорогу перекрыли. И говорили с теми, кто въезжал и выезжал в поселок и из него. Меня даже не хотели пускать. Пришлось сказать, что я твоя невеста. Ничего, что я так осмелела?

Взгляд, которым она на него уставилась, не имел ничего общего с глубоким и полным достоинства взглядом Тани. В глазах Виолы жил звериный инстинкт. Выживание. Приспособленчество. Угодничество. Он не мог ошибиться. Он все это видел.

– Что там произошло? – не ответил он на ее вопрос.

– Нашли тело молодой женщины. Ее закопали у берега. Видимо, убита, – беспечно ответила Виола, хватая чайную чашку двумя руками.

Если женщина, то о нем непременно вспомнят, тут Иван прав. Въезд в поселок под камерами и охраной. Его видели с разными прелестницами. Когда много женщин, много риска привлечь к себе внимание.

– О чем они тебя спрашивали? – спросил Федор, закидывая руки за голову.

– Обо всякой ерунде. Где живу, с кем живу, как давно живу? – принялась перечислять Виола, наморщив лобик.

– Что ты отвечала?

– Правду, – коротко ответила она, улыбнувшись. – Адрес дома дала, твое имя, сказала, что мы давно вместе. Точно не помню сколько.

– Умница, – вырвалось у него.

– Сказала, что мы все время вместе. Не расстаемся вообще. – Она выразительно поиграла бровями. – И что наше алиби безупречно.

Он рассмеялся. Тут же вспомнил, что вчера уснул без секса. Выбрался из-за стола и потащил ее в спальню.

Глава 3

– Это… Это может быть Маша? Мария Белозерова?

Поляков сидел перед столом подполковника Звягина в районном отделении полиции, в чьем ведомстве оказалось расследование по факту обнаруженного женского тела на берегу залива.

Он сразу поехал сюда, как узнал подробности. Не из газет, нет. Из своих источников. И сразу поехал к Звягину. Именно Звягин занимался поисками Маши три с половиной года назад. Именно с ним вместе Поляков не ел и не спал трое суток подряд. И Звягин вполне по-человечески реагировал, когда Тимофей злился на медлительность и бюрократизм системы.

– Не могу сказать тебе, майор, точно. Все после экспертизы. Но тело какое-то время пролежало в земле. Тут сомнений никаких. По предварительным заключениям… – Звягин сделал паузу, принявшись поглаживать себя по обширной лысине, коротко глянул на Тимофея. – Да, это может быть она. Примерный возраст, цвет волос, одежда… Предварительно да. Но, сам помнишь, сколько раз мы тогда ошибались. Пришлось даже ее брату анализ сдать, чтобы исключить ошибки.

Он помнил. Первые полгода были самыми страшными. Они с Иваном наперегонки ездили на опознания каждого женского трупа. Выдыхали. Снова искали. И снова ездили.

– Но предварительно, товарищ подполковник, предварительно, что говорят эксперты?

Тимофей с силой сжал в ладони маленький резиновый шарик. Он помогал ему справляться в те страшные дни три с половиной года назад. Психолог посоветовал, чтобы он зубы не разрушил, с такой силой он их тогда стискивал, чтобы не выть без конца.

Два года, что жил с Таней, он не доставал эту детскую игрушку с полки. Теперь снова понадобилась.