ПростиТУТКА Маша

– Привет Машка! – кто-то крикнул ей из моих друзей, на что она весело замахала руками в ответ, улыбнулась и прошла мимо. Во мне появилось, как сейчас помню, незнакомое чувство смущённости и внутреннего жара одновременно.

– Кто это? – промолвил еле-еле я, с сигаретой в зубах.

– Это Машка с девятого “А”, – ответили мне. – А что влюбился? – и засмеялись глупой толпой.

– Ещё нет… – ещё более смущённо ответил я им.

– Ты что её не знаешь? – с кем-то из друзей у меня состоялся диалог, уже не помню, да это и не важно сейчас.

– Нет, первый раз вижу, – взглядом провожал её пока она не скрылась вдали.

– Ну, ты даёшь… по ней вся школа сохнет.

– Слушай, я сказал, что никогда её не видел, значит так и есть…

– Она пару месяцев назад как переехала в наш район из большой России.

– Тогда понятно почему не знаю… – через силу улыбнулся, а в груди что-то закололо. На этом мы закрыли столь сокровенную тему и не возвращались к ней никогда. Да, и не помню с кем был этот разговор и общался ли я с ним после, но Машу стал видеть во снах. Как раз это настигло меня в том возрасте, когда думаешь только о играх и сексе. “Именно то, что нужно подростку.”

3.

Признаюсь, я не смог твои надежды оправдать.

Я сделал лишь сильней тебя на век.

Ты обманула всех, кто плыл к тебе в надежде.

Убила всех, кто смог увидеть в тебе страсть.

Куда можно пойти в Столице если у тебя есть в кармане 5 грамм незаконного порошка, что дарует настроение и недельная зарплата проститутки?

Москва облачила своё отточенное тело в платье, лицо нарядила в косметику и настроилась напиться и забыться в клубе. Желание залить себя алкоголем, забыть, кто она такая есть и быть может даже умереть сегодня ночью – вот это её план на свой день рождения. Она не то, чтобы хотела умереть, она мечтала сгинуть, исчезнуть, словно её и не было никогда, чтобы отпустило, чтобы вся эта грязь, что вокруг неё сгинула вместе с ней. Не осталось у Москвы ни гордости ни достоинства, она сама стала частью этой грязи, за что и презирает себя не меньше.

В этот день он всегда звонит ей, чтобы поздравить с днём рождения и пожелать всех благ. Это и является ещё одним поводом напиться и забыться, чтобы не взять трубку и не ответить ему. Пройдя весь путь она жалеет только ободном, что не осталась с ним, когда так легко могла это сделать.

Таксист с акцентом радостно везёт её по ночной Столице, предвкушая, что с этой попутчицей ему перепадёт точно, так как всю дорогу она хлещет из горла Хенеси и не планирует останавливаться. Ко входу в клуб Москва уже была согрета алкоголем, а своим горлом согрела член таксисту, не сопротивляясь и абсолютно равнодушно к этому процессу.

Улыбка охранника на входе размазанной помаде на лице Москвы и вот она вскользь массы тел, которых даже и не видит, проходит в клуб. Её пленит лишь стойка бара, где можно ещё выпить и наконец-то по-настоящему забыться. С опаской посмотрела одним прищуренным глазом на телефон, он ещё не звонил.

– Ну и не надо. Пожалуйста, сделай сегодня исключение, – сказала она заплетающимся языком в телефон и тут же ударила ладошкой по стойке, под которой лежит косарь денег. – Бармен, налей!

Через пару стопок, она пошла на танцпол. Её носило из стороны в сторону, чьи-то непонятные руки щупали везде, где дозволено и нет, её формы этому способствуют, а вседозволенность не запрещает. Руки старательно трут, местами натирая до боли, но сейчас она не чувствует ничего, у алкоголя это хорошая сторона. Она и сама трётся обо всё что можно тереться. Это не отдых – это забвение. Так незаметно для себя, спустя пару часов она нашла себя за клубом в компании шести мужчин южной наружности, которые по очереди прут её сзади, да так что трещат все дырки. Уперевшись руками в стену к ней, подходил то один, то другой и берёт как хочет. Они много ржут и переговариваются на своём диалекте, возможно они даже переодевали друг другу презерватив, но она смотрела на асфальт, что у её ног, так как на нем лежит телефон с разбитым экраном, и он сейчас звонит. Голубой, слепящий свет экрана отображает имя его, имя того, о ком больше всего жалеет она. Её стремление покорить весь мир привело к этим задворкам с шестью мужиками, и она этому не сопротивляется, а смерившись отдаётся.