Проституция в древности

На стенах висели грубо сделанные картины непристойного содержания. У двери лупанария прикреплен был указатель в виде приапа, который красноречиво свидетельствовал о назначении этого дома; ночью он заменялся фонарем, которому придавали ту же форму. Наконец, над каждой клетушкой привешивался ярлычок с надписью nuda, когда в келейке не было никого, или occupata, когда она бывала занята; тут же обозначена была и такса за ласки обитательницы ее, что делало излишним торг. В аристократических лупапариях келейки выходили не на улицу, а внутрь двора или patio, посреди которого находился фонтан с бассейном [73].

Картины непристойного содержания заменялись здесь написанными на степах сценами из мифологии, в которых боги и богини приносили жертвы любви. Обстановка отличалась большим комфортом, а любители могли здесь найти всегда целый персонал, готовый к их услугам.

Ancillae ornatrices — так назывались служанки, на обязанности которых лежала забота о туалете девушек; они должны были одевать и раздевать их, наряжать, румянить, белить и т. д. Aquarioli приносили посетителям прохладительные напитки и вино [74]; bacario приносил воду, необходимую для всякого рода гигиенических обмываний, к которым прибегали мужчина и женщина до и после coitus'a; villicus — доверенное лицо Leno или Lena (сводника, сводницы); содержатель дома терпимости (leno или lena), которому вручалась сумма, указанная на ярлыке. Admissarii были женщины и мужчины, обязанность которых заключалась в том, чтобы зазывать клиентов на улицах и приводить их в лупанарий, поэтому их еще называли иначе, adductores или conductores.

Число лупанариев было весьма значительно, и все же масса женщин занималась тайной проституцией. Этот вид проституции развился первоначально в военных лагерях, невзирая на строгость военной дисциплины у древних, которая не позволяла женщинам следовать за армией. Валерий Максим, отмечая этот факт, добавляет, что это явление приняло такие обширные размеры, что молодой Сципион, взяв в свои руки командование африканской армией за время третьей пунической войны и горя желанием ее возможно скорее преобразовать, приказал изгнать оттуда две тысячи публичных женщин (Сабатье).

Женщины, занимавшиеся тайной проституцией, то есть не занесенные в списки эдилов, присуждались к денежной пене, а пойманные вторично, изгонялись из города; они избавлялись от наказания, если находился поручитель в лице leno, который узаконивал их положение, принимая их в число своих пансионерок. Тем не менее в Риме было очень много бродячих проституток, erratica scrota, для которых домом были улица, общественные дороги, ступени памятников, скамьи в рынках, могильные памятники, своды водопроводов, подножье статуи Венеры или Приапа.

Усердные, а подчас и материально заинтересованные эдилы не могли успешно бороться с тайной проституцией; скандальные сцены, крупные и мелкие преступления происходили постоянно. Впрочем, все они отзывались только на интересах фиска, но отнюдь не считались посягательством на общественную нравственность.

Почти каждую ночь, предшествуемые ликторами, эдилы совершали обход и снисходили иногда до преследования волчиц, которые в грязных притонах старались снискать себе пропитание. Но очень охотно совершали они полицейские набега на некоторые приюты проституции. Иногда они обходились даже без предварительного оповещения ликторов и требовали от некоторых куртизанок ласк, полагая, что такое требование составляет прерогативу их власти. При таких обстоятельствах и был ранен Гостилий Манцин камнем, пущенным куртизанкой Мамилией, к которой он хотел ворваться силой под предлогом осмотра ее комнаты.

Проституцией не исчерпывался в Риме разврат среди женщин; для той же цели вербовали невинных девушек, которые сразу попадали на путь порока; эти жертвы удовлетворяли грубой похоти amatores.

«Когда несчастное молодое существо, говорит Пьер Дюфур, приносило себя в первый раз в жертву разврату, в лупанарии происходило настоящее торжество. У двери вешали фонарь, который ярче обыкновенного освещал вход в публичный дом. Весь фасад этого ужасного притона украшался лавровыми венками; лавры в течение нескольких дней оскорбляли своим видом общественную благопристойность; иногда, после злодеяния, герой этого гнусного, дорого оплаченного им акта выходил из комнаты, также увенчанный лаврами.