Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.

Многомерный петербургский социум с 40-х гг. XIX в., как уже известно читателю, стал расширяться за счет еще одной быстро развивавшейся группы населения — проституток. Продажная любовь была наконец институционализирована в России, и это поставило перед обществом задачу формирования принципов взаимоотношения с ней. Появилась необходимость выработать правовые и санитарно-гигиенические нормы соприкосновения с официальным институтом торговли любовью, определить его место в городской инфраструктуре. Не менее сложными оказались и морально-этические проблемы, порожденные легализацией проституции.

До 40-х гг. XIX в. прелюбодеяние и блуд в России рассматривались лишь с христианско-православной позиции. Русская церковь яростно пропагандировала идею «злой жены», повинной во всех соблазнах, и прежде всего в первородном грехе. Факт прелюбодеяния, тем более блудодействие, не только осуждался, но и жестоко карался, однако раскаяние могло искупить грех. Милость к падшим воспринималась в общественном сознании лишь как предоставление права возвращения женщины-блудницы к безгрешной жизни. Официальное признание проституции, подразумевающее трактовку этого занятия как определенного ремесла, профессионального промысла, заметно усложняло проблему. Возникал вопрос о духовном облике мужчины-христианина, покупавшего ласки блудницы. Можно ли считать его падшим созданием и какую форму должно В данном случае обрести милосердие?

Рассматривая весь комплекс этих проблем с современных позиций, разумнее подходить к ним с точки зрения, пригодной для изучения всех девиаций в целом. Ведь проституция не имеет сугубо специфических причин, породивших ее. Особое же общественное предубеждение именно против купли-продажи любви, скорее всего восходит к имевшему исторические истоки представлению о том, что половой акт носит мистический, почти магический характер, близкий к священнодействию. Его профанация, а именно так можно истолковать проституцию, не может быть воспринята спокойно, конечно, это в значительной степени относилось к российскому менталитету, где тесно переплелись элементы язычества и христианства. Россиянин мог спокойно соседствовать с кабаком, убежищем нищих, но только не с публичным домом, который к тому же считался порождением западного влияния. Такого мнения придерживались даже жители Петербурга. Во всяком случае, в XVIII в. в русских лубках «злая, развратная жена» изображалась всегда в немецкой одежде. Подобное предубеждение отчасти сохранилось и в XIX в. И все же общество старалось найти приемлемую форму отношений с институтом проституции, что выражалось в системе регламентации последней.

Контроль и потребление

Введение государственного контроля за развитием проституции в Петербурге связано, как уже говорилось, с появлением Врачебно-полицейского комитета. Он был образован при Министерстве внутренних дел и носил ярко выраженный характер врачебно-административного учреждения. В его компетенцию входило принятие мер по излечению и предотвращению венерических болезней. Первое положение о Врачебно-полицейском комитете включало одновременно правила для содержательниц борделей и публичных женщин. Однако функции и состав самого комитета в окончательном виде не были четко определены. Делами проституции занималась Комиссия по надзору за бродячими женщинами при санкт-петербургском генерал-губернаторе. Лишь к концу 50-х гг. статус Врачебно-полицейского комитета изменился. В его состав, согласно Постановлению 1861 г., входили обер-полицмейстер в качестве председателя, старший врач Калинкинской больницы, три участковых полицмейстера, два врача для особых поручений, чиновники от генерал-прокурора и шесть постовых врачей из Калинкинской больницы. Они должны были выявлять и ставить на учет особ, занимавшихся проституцией, а также вести надзор за публичными домами и «бланковыми» девицами. Чиновникам комитета приходилось заниматься и всей текущей канцелярской работой. Именно благодаря их записям можно изучать спустя полтора века моральное состояние представителей самых различных слоев петербуржцев. Действительно, учет был налажен неплохо, чему, конечно, в немалой степени способствовало четкое определение формы «желтого билета». В 60—70-х гг. он назывался «медицинским билетом» и имел вид карточки, где указывались фамилия, имя, отчество, социальное происхождение, приметы проститутки, а также ставилась отметка о месте жительства и освидетельствовании. Впоследствии из него были исключены внешние данные девицы.