Проституция в России. Репортаж со дна Москвы Константина Борового

Есть одна девчонка, которая очень любит свою работу.

Она недавно мне сказала: «Я порой боюсь при папе сказать, как я люблю свою работу».

Много вкладывают в косметические дела девчонки?

Вы их заставляете заниматься собой?

Это «обязаловка».

Они должны кремами пользоваться?

Обязательно.

Духами?

Нет, духами ни в коем случае. Представьте, клиент придет домой к жене, а от него будет пахнуть духами.

Даже гель для душа без запаха.

Мне одна профессиональная очень дорогая проститутка сказала, что на себя тратит две-три тысячи в месяц: массажи, вакуумные процедуры, антицел– люлитная программа, кремы.

У нас молодежь работает. У них все в порядке.

Двадцать лет, чего там.

Не все же двадцать. Вы же говорите до тридцати.

Есть мулатка, ей двадцать восемь лет. Но у нее, видно, генетически тело упругое, кожа такая натянутая.

Хорошо зарабатывает?

Она могла бы хорошо зарабатывать, но она сейчас учится и приходит подрабатывать. Очень красивая девочка, да, и взрослая уже.

МЕНЕДЖЕР ПОЦЕЛУЕВ

В этом самом большом мужском клубе Москвы собираются любители и почитатели женской красоты.

Они платят тысячи долларов только за невинные эротические удовольствия с самыми красивыми девушками Москвы. В этом клубе девушка может заработать тысячу долларов только за один поцелуй.

Но мужчина не может претендовать в этом клубе на секс. А вы в это верите?

Я начинал медбратом в городской клинической больнице и перетрахал всех медсестер. Мне было девятнадцать лет. Потом был солистом академического коллектива, перетрахал весь балет и хор. До двадцати пяти лет там работал.

Это был период гиперсексуальности, в двадцать пять лет он у мужчин заканчивается. Потом мужчина начинает ко всему критически относиться, в том числе и к женщинам. По теории владельца клуба заниматься здесь делом может только человек, который получает от этого удовольствие.

Я эротоман, в хорошем смысле этого слова.

Какова ваша основная функция?

Отбор девушек – танцовщицы, официантки, хостес и постановка программы.

Купаться в шоколаде.

Шоколад иногда горьким бывает.

Почему?

Потому что это все живые люди. Я для них не герой-любовник. Нельзя сказать, что мы все развратники.

Я с девушками не сплю. Это бы мешало работе.

То есть появились бы любимчики?

Это во-первых, а во-вторых, появилась бы зависть со стороны других.

Текучка кадров большая?

Двадцать процентов в год.

Ваши девушки работают в секс-эротической индустрии.

Скорее в шоу-бизнесе. К сексу обнаженное тело имеет такое же опосредованное отношение, как и в Мулен Руж.

Сколько у вас звезд стриптиза?

Десять человек. Они танцуют в так называемом нон-стопе.

А это правда, что они намазываются льдом, чтобы соски стояли?

Это не так. Сами по себе такие.

Это параметр, важный при отборе?

Большая грудь?

Соски. Или это все в комплексе?

Все в комплексе. Я занимаюсь этим уже пять лет, через меня прошел не один десяток тысяч девушек.

В день приходят пятнадцать-двадцать человек на кастинг. Кастинги проходят пять дней в неделю. Вот и посчитайте, сколько за пять лет. Я-то их не запоминаю, а они меня запоминают, потому что я один там мужчина.

Говорят, что большое количество обнаженных тел сказывается на потенции. Некоторые даже голубыми становятся, меняют ориентацию.

Не замечал.

Ориентацию не меняли?

Надо уметь как-то абстрагироваться. Есть работа, и есть жизнь.

Вы женаты?

Нет. И не разу не был.

А есть личная жизнь какая-то?

В жизни у меня совсем другие девушки. Они к стриптизу не имеют отношения. У меня два высших образования, и я предпочитаю рядом с собой видеть такую же девушку.

Вас, наверное, раздражает этот стандарт, длинные ноги?

Нет. Красота не может раздражать.

Вы считаете, что это красота? Ведь кому-то нравятся худые, кому-то толстые.

О вкусах не спорят. Я отбираю девушек не только за длинные ноги и хорошую грудь. Если у нее пустота В глазах или тупая физиономия, могу не взять ее, потому что у нее не получится ничего.

Основная цель девушки – заработать деньги, или это многие воспринимают как некую эстетическую категорию работы?

Восемьдесят процентов – это деньги, десять процентов – эксгибиционистки. Работая в этой индустрии, они все становятся эксгибиционистками. Раздеться догола на городском пляже ничего не стоит. Мы ездили на фотосессию в Египет, их было двенадцать человек.

Рослые, красивые, здоровые, обнаженные телки, даже полиция, которая должна была гонять за это – не гоняла.

И десять процентов – те, которые танцевать любят, но ни в один профессиональный коллектив не попали.

А какая зарплата?

Я их финансов не знаю, этим занимаются совсем дру– гие люди. На дорогие иномарки, на квартиры им хватает.

Многие ли из них образование получают, учатся?

Восемьдесят процентов москвички и студентки.