Просто Богиня

— Ну да. Но меня больше заинтересовали возможности структуры. И сама реализация задумана грамотно. Да и цели, если честно — правильные. А то развелось мелких 'князьков', хоть бери и отстреливай.

— Кхм… — Олег Фёдорович посмотрел на меня странным взглядом.

— Что? — не понимая, спросила я.

— Вот я и хотел поговорить на эту тему с тобой…

— В палачи вербуете? — насмешливо спросила я его.

— Ну, вот ты сказала, — деланно возмутился он.

— А что? К чему тогда весь этот разговор? Не просто так, правильно? Вербовка, на самом примитивном уровне.

— Вот что, сейчас обижусь — и уйду, — запыхтел он.

— Э нет! — возмутилась я, — Вот сейчас решу деньги отдать, которыми вы меня снабжали, вот тогда вы обидитесь точно. А сейчас, вы пыхтите для вида.

— Ты это серьёзно?

— Что?

— Ну, про деньги?

— Ну да. Но Вероника меня предупредила, что вы можете обидится. Поэтому не буду отдавать. Да и самой ещё пригодятся.

— Хэх… — он хмыкнул, — Ну и кто тут над кем издевается?

— Ну, я пока и не начинала, — скромно опустила я глазки, — Вот чуть попозже…

— А что там будет попозже? Чего натворила?

— Да ничего особого. Потом поговорим, но пока вернёмся к разговору. Что там за предложение?

— Ага, давай вернёмся. Только сначала спрошу. То, что ты тридцать семь человек прибила — сильно это мучает твою совесть?

— Вообще не мучает. А что?

— Я серьёзно.

— И я тоже, — я пожала плечами, — Хотите обоснование? Хорошо… Если коротко, то они стремились причинить вред мне и тем — кого я защищала. Они были угрозой. Я просто устранила угрозу. И всё. Следовательно, почему я должна переживать об устранённой угрозе? Поняли мою логику?

— Ну, логика понятна, в принципе я её даже приветствую. Просто хотел убедиться, что нет в тебе страха или излишнего морального метания. Враг он и есть враг и подлежит уничтожению. Молодец, не ошибся в тебе. Тебе сколько сейчас, четырнадцать?

— Пятнадцать, Олег Фёдорович, пятнадцать уже, — вздохнула я, — В июне день рождения был. Я только недавно об этом вспомнила, когда на поезде обратно ехали. Память-то дырявая.

— Мда. Даже как-то и неудобно стало, — Олег Фёдорович смущённо пригладил ежик волос на голове, — Ладно, за мной подарок! Я старый дурак, тоже не уточнил, когда у тебя день рождения.

— Да пустяки, не заморачивайтесь! — отмахнулась я и хитро прищурилась, — Но от подарка не откажусь, это дело я люблю.

— Ну и хорошо, — улыбнулся он в ответ, — Теперь к делу. Я в будущем планировал тебя в нашей комиссии приспособить. Про мораль спрашивал не зря. Иногда приходится принимать жёсткие решения, напрямую связанные с дальнейшей судьбой людей. Иногда связанные с его… жизнью.

— Ну и что? — поторопила я примолкшего Олега Фёдоровича.

— Тебя не смущает, возможность принятия таких решений?

— Ни капли. Человек, совершая и не совершая что-либо, прекрасно осознаёт последствия своего решения.

— А если не осознаёт? — возразил Олег Фёдорович.

— Значит или он дурак — и делать ему в партии, или на занимаемой должности нечего, или Комитет разберётся. Не тяжкое преступление — накажет соответственно, а если тяжкое — кому он нафиг нужен, такой придурок? Нет человека — нет проблемы.

— Гм… — он на мгновение задумался, потом хмыкнул, — Нда, Богиня. Слышали бы тебя сейчас некоторые товарищи из Комиссии. Они там про 'человеколюбие', 'всепрощение', 'понимание', 'право на ошибку' — рассуждают. А ты вот так — с плеча, хрясь! Нет человека — нет проблемы. Хиреет Комиссия, в этом наша беда. А от того, что хиреет, разная шваль в аппарат власти пролазит… Ладно. Вернёмся к делу. Жаль, нет тебе хотя бы шестнадцати лет. Но я нашёл промежуточное решение. Сумел обратить на твою персону, внимание самого председателя Комитета — товарища Шверника Николая Михайловича. Как на сотрудника, весьма полезного для Комитета и сейчас и в будущем, Он со всей серьёзность отнёсся к твоей личности. Ему сразу доложили о твоих приключениях в Таджикистане. Разумеется, без этих подробностей о поведении начальника управления КГБ. Но про банду и твой 'танец с саблями' он в курсе. У него самого есть дочь, снайпером была во время войны. Так что, ты ему заочно по душе пришлась. Большевик старой закваски, жаль здоровье уже не то… В сам Комитет тебя естественно никто не включит, молодая, не партийная, да и состав там такой, что… Как ты иногда говоришь — 'большие дяденьки'. Но у нас есть и такие боевые единицы, как внештатные сотрудники. Так что, получи — и распишись, ты теперь внештатный сотрудник КПК. Всё что вот этой бумажке написано — вызубри и уничтожь её. Тут твой личный номер и контактные лица практически со всей страны, мало ли куда тебя занесёт. Список большой, но зазубрить придётся. Ты у нас в списках, кроме личного номера, ещё и под своим псевдонимом идёшь. Решили не извращаться, 'Богиней' так и оставили.

Он достал из кармана красное удостоверение и какие-то бумаги. Прочитав внимательно всё, что там написано, я расписалась в нужных местах и бережно убрала книжицу с моей фотографией и золотым тиснением 'КПК' на дно чемодана.