Просто будь рядом

—Он сказал, я плохая девочка. Сказал, мне нравится то, что он со мной делает. Это неправда.

— Он врет, золотце мое. Врет, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Но ты ничего плохого не сделала. Ты ни в чем не виновата.

—Я пыталась ему помешать, — сказала Дарли, зарываясь лицом ей в плечо. — Я пыталась бороться, но он делал мне так больно. Я кричала, кричала, но никто не слышал.

—Я знаю, — Мелинде пришлось закрыть глаза, зажмуриться, чтобы прогнать воспоминания о том, как сама она отчаянно боролась и кричала. — Я рядом. Помощь идет.

—Он поставил на мне номер, мама теперь будет меня ругать. Она сказала — они с папой сказали — мне нельзя делать татуировки, пока мне не исполнится восемнадцать. Она ужасно разозлится, — сказала Дарли и снова расплакалась.

—Нет, детка, не разозлится, — Мелинда еще крепче обняла ее. — Обещаю, она не будет тебя ругать, ты же не виновата.

—Я ей говорила гадости. Я на нее злилась и говорила гадости. Я поступала плохо. Я плохая.

—Нет, — тверже повторила Мелинда, желая пересилить накатившее чувство вины и отчаяния. — Нет, это нормально. Все иногда злятся на родителей. Ты не плохая. Не позволяй ему внушать тебе. Что бы ни случилось, помни, кто ты и что ты ни в чем не виновата.

—Мне нельзя заниматься сексом, — пробормотала сквозь рыдания Дарли.

—Ты и не занималась. Он тебя изнасиловал. Это не секс. Это насилие, пытка, унижение. Это не секс.

—Он снова придет?

—Я не знаю, — ответила Мелинда, но она знала, что это неправда, конечно же, знала. — Не забывай: они нас ищут. Нас все ищут. Дарли, я сделаю все, что в моих силах, но если я не смогу помешать ему...

—Пожалуйста! — Дарли в ужасе вскочила, так что цепи, которыми она была прикована к стене, зазвенели. — Нет, пожалуйста, не дайте ему снова сделать мне больно!

—Я сделаю все, что в моих силах, но... — Мелинда подсела, взяла моркое от слез лицо Дарли в свои ладони. — Если... ты должна помнить, что ты ни в чем не виновата. Попробуй представлять, что ты где-то в другом месте. Не позволяй ему себе внушать.

—Я хочу домой.

—Тогда представь, что ты дома. Представь... — Мелинда услышала щелчок замков на двери и почувствовала, как Дарли сжалась в комочек и задрожала.

—Нет, нет, нет!

—Тихо, тихо. Не плачь, — прошептала она. — Ему нравится, когда ты плачешь.

И чудовище распахнуло дверь:

—А вот и мои плохие девочки.

Улыбка Макквина излучала благодушие и симпатию, но Мелинда заметила жаркий блеск у него в глазах.

—Дарли, пришло время следующего урока.

—Ну пожалуйста, ей нужно еще немного времени. Дай ей еще немного подумать о своем поведении, в следующий раз она справится лучше.

—Не-ет, я думаю, она и так уже все осознала. Так ведь, Дарли?

—Возьми меня! Мне нужно преподать урок.

Макквин глянул на нее.

—Тебе уже слишком поздно. Твое время прошло. А вот ей... — сказал он, делая шаг вперед.

—Я буду для тебя всем, чем захочешь. Чем угодно. Делай со мной все, что хочешь. Можешь делать мне больно. Я плохо себя вела. Я это заслужила.

—Я не тебя хочу, — Макквин с садистской легкостью ударил ее наотмашь по лицу, так чтоМелинда ударилась головой о стену. —Будешь продолжать в том же духе, и она поплатится, — предупредил он.

—А поговорить ты не хочешь? Эта твоя женщина — не похоже, что у нее есть о чем с тобой поговорить. Видно, что она далеко не так умна, как ты. Мы ведь никуда отсюда не денемся, — добавила она, крепко сжав под одеялом ладонь Дарли. — Разве тебе не хотелось бы немного поговорить? Тогда, когда я к тебе приходила, ты хотел поговорить, а я тебе не дала. Прости меня. Позволь, я это исправлю.

—Надо же, как любопытно, — сказал Макквин, наклонив голову набок.

—Я не могу дать тебе то же, что она, но у меня есть кое-что еще. Что-то, чего тебе наверняка не хватало, что-то, чего она — или та женщина — тебе дать не может.

—И о чем же, скажи на милость, ты нам предлагаешь разговаривать?

—Обо всем, о чем захочешь, — Мелинда чувствовала, как, пробужденное надеждой, бешено колотится ее замершее от ужаса сердце. — Мужчину, как ты, должны тонизировать интеллектуальные усилия — разговоры, споры, дискуссии. Я знаю, что ты много путешествовал. Можешь рассказать мне о том, где побывал. Или можем поговорить о живописи, музыке, литературе.

—Любопытно, — повторил он, и Мелинда увидела, что пробудила в нем интерес, заинтриговала его.

—Аудитория у тебя просто прикована к месту.

Макквин хохотнул.

—А ты бойка на язык, — сказал он и, повернувшись, вышел из комнаты.

—Держись, — пробормотала Мелинда, выдохнув. — И не говори ни слова.

Макквин вернулся, неся с собой кресло, поставил его перед ними и уселся.

—Ну, — сказал он, ухмыльнувшись, — чего хорошего в последнее время читала?

15

Она считала себя Сильвией. Так она называла себя, когда они с Айзеком были наедине, так она хотела бы называться, когда они провернут это дело и заживут на широкую ногу. Сильвия была стильной, элегантной, а Айзек любил стиль.