Просто дети

Я положила узел на пол, и Роберт сказал, что нам обоим надо принять “эм-ди-эй”. Я толком не знала, что это такое, но Роберту доверяла полностью. Я согласилась. Когда мы вошли в кадр, я не думала о том, подействовал “эм-ди-эй” или нет, – слишком сосредоточилась на своей роли. Надела белое платье и браслеты с бубенцами, развязанный узел оставила на полу. Что было у меня на уме? Откровения. Контакт. Ангелы. Уильям Блейк. Люцифер. Рождение. Я говорила, Лайза снимала на кинокамеру, Роберт фотографировал. Он бессловесно направлял меня. Я была как весло в воде, а Роберт – как уверенная рука гребца.

В какой-то момент я решила сорвать со стен сетку – по сути, разрушить его творение. Потянулась, ухватилась за край сетки… и обмерла: меня хватил паралич, ни пошевелиться, ни заговорить. Роберт бросился ко мне и положил руку мне на запястье, и так стоял, пока не почувствовал, что я расслабилась. Он так хорошо меня знал, что без единого слова втолковал мне: все в порядке.

Меня отпустило. Я завернулась в сетку, бросила взгляд на Роберта, а он запечатлел этот миг в движении. Я сняла хрупкое платье, расстегнула браслеты на своих щиколотках. Надела свои джинсы, фельдмаршальские сапоги, старую черную футболку – мою рабочую униформу, а все остальное завернула в ткань и перекинула узел через плечо.

В своем монологе в фильме я рассуждала о том, что мы с Робертом часто обсуждали. Художник пытается докопаться до своего интуитивного понимания богов, но потом ему приходится покинуть это соблазнительное бесплотное царство – иначе он так ничего и не создаст. Для работы художник должен возвращаться в материальный мир. Задача художника – найти равновесие между связью с мистическими мирами и созданием произведений искусства.

Я покинула Мефистофеля, ангелов и руины мира, сотворенного нашими руками, заявила:

– Выбираю Землю.

Я поехала со своей группой на гастроли. Роберт звонил мне каждый день:

– Ты готовишься к выставке? Ты вообще рисуешь? – Он дозванивался мне во все гостиницы на нашем пути. – Патти, чем ты занята? Рисуешь или нет?

Он так беспокоился, что в Чикаго, где у меня было три свободных дня, я пошла в магазин художественных принадлежностей, купила несколько листов моей любимой атласной бумаги “Арш” и завесила ими стены гостиничного номера. Прикрепила к стене фото мужчины, который мочился другому в рот, сделала по мотивам фото несколько рисунков. Я всегда работаю таким штурмовым методом. Когда я вернулась с рисунками в Нью-Йорк, Роберт, вначале досадовавший на мою канитель, остался очень доволен:

– Патти, чего же ты так долго тянула?

Роберт с Лили. 1978

Патти. Still Moving. 1978

Роберт показал мне работы для выставки, над которыми корпел, пока меня не было в городе. Он отпечатал серию фотографий со съемок нашего фильма. А я ведь настолько увлеклась своей ролью, что даже не заметила, как много он отснял. Получились одни из лучших фотографий, которые мы сделали вместе. Роберт решил назвать фильм “Still Moving”[140], так как при монтаже перемежал сцены, отснятые на кинопленку, своими фотографиями. Саундтрек мы составили из моих рассуждений вперемежку с моей игрой на электрогитаре и отрывками из “ Глории”. Так Роберт отразил многогранность нашего творчества: фотографию, поэзию, импровизацию и сценические выступления.

В “Still Moving” отражены представления Роберта о будущем изобразительного искусства и музыки – получился этакий музыкальный видеоклип, который, однако, имеет самостоятельную ценность как произведение искусства. Роберт Миллер одобрил фильм и выделил нам маленькое помещение для его непрерывного показа. Он предложил нам сделать афишу, и мы оба выбрали изображения друг друга: подтвердили нашу веру в то, что мы – художник и муза.

На вернисаж мы отправились из квартиры Сэма Уэгстаффа. Там и наряжались. Роберт надел белую рубашку с закатанными рукавами, кожаный жилет, джинсы и остроносые туфли. Я – шелковую куртку-ветровку и брюки с манжетами. Роберт – Роберт, вот ведь чудеса! – одобрил мой наряд. Собрались люди из всех миров, к которым мы принадлежали начиная со времен “Челси”. Поэт и художественный критик Рене Рикард написал статью о выставке – прекрасное эссе, где назвал наше творчество “дневником одной дружбы”. Я многим обязана Рене: он часто отчитывал и ободрял меня, когда я решала забросить рисование. Рассматривая вместе с Робертом и Рене работы, развешанные в позолоченных рамах, я мысленно благодарила их обоих: они не давали мне опустить руки.

Это была наша первая и последняя совместная выставка. В 70-х моя работа с группой увела меня далеко от Роберта и нашего общего мира. В гастролях по разным странам у меня было время поразмыслить о том, что мы с Робертом ни разу не путешествовали вместе. Не высовывали нос дальше окраин Нью-Йорка – разве что мысленно, когда читали книги, никогда не сидели в самолете, держась за руки, ожидая взлета в новое небо и посадки на новую землю.