Просто друг?.. (СИ)

Она вновь хотела пробормотать его имя — казалось, оно само срывалось с губ и приносило какое-то дополнительное наслаждение, которое скапливалось внутри, будто наливалось в невидимую широкую колбу, но Учиха опередил её: усмехнувшись, прижался к её губам своими, поцеловав. И Сакура сама не могла признаться, как долго ждала этого решительного, несколько властного, но в то же время нежного и одновременно агрессивного поцелуя: прикусывая её губы, он то сжимал их зубами практически до боли, то тут же виновато проводил по ним кончиком языка, устремляясь им куда-то дальше, вовнутрь горячего рта девушки. Учиха готов был поклясться, что чуть ли не обжёгся, едва только коснулся кончиком своего языка её: отреагировав на чувствительное прикосновение, Сакура подалась ему навстречу. Несмотря на то что кожа её предплечий была холодная, словно у морской русалки, она вся горела — оставалось только касаться чувствительных участков тела и распалять их ещё больше, ожидая, когда она сгорит практически дотла.

И Учиха не хотел так долго этого ждать. Отстранившись от её горячих, уже порядочно опухших от поцелуя губ, он подхватил её на руки, сжав ладонями ягодицы. Благо, рядом стоял диван, и Учиха искренне порадовался, что никуда идти не нужно: несколько грубо положив на него хрупкое нежное тело, он навис над ним, стараясь не придавить собственным, сильным и стройным. А Сакура, казалось, только этого и хотела: хотелось теснее прижимать его к себе, глубже прижиматься, сильнее чувствовать его тело рядом с собой и чуть ли не впиваться в кожу его широких плеч зубами и ногтями, лишь бы до крови и лишь бы чувствовать, что он — настоящий, что он рядом и не уйдёт.

Хотя бы на некоторое время.

— Саске… может быть, стоит остановиться?.. — пыталась призвать к голосу разума его Сакура, чувствуя, как его руки крепче обхватили собственное тело.

Она и сама понимала, как глупо сейчас поступала. Могла оттолкнуть его, могла испугать этими словами, но, насколько она знала Саске, он останется непреклонен: даже ничего не ответив, он сильно прикусил нижнюю губу девушки, чуть оттянув — это послужило Сакуре наказанием за собственные слова, и она была совершенно согласна с этим. Хмыкнув, удовлетворившись её испуганным взглядом, он продолжил резко, грубо кусать её кожу. Спускаясь по чувствительной шее, оставил несколько засосов, распустившихся фиолетово-сиреневыми маленькими синячками, грубо прикусил мочку уха, из-за чего какая-то острая боль, будто кинжал, вонзилась прямо в позвоночник. Затем стал спускаться ниже, сильными и чувственными прикосновениями мозолистых, шероховатых широких ладоней сминая маленькую, аккуратную девичью грудь. Как бы Сакуре ни было больно, она терпела: закусив нижнюю губу, девушка тихо постанывала. Временами ей казалось, что она привыкала ко всему этому. А потом, когда он прикасался к особенно чувствительному месту грубо и резко, тут же тихо пищала или вскрикивала, сжимая волосы на его затылке и чуть оттягивая, будто стараясь отстранить.

— Тебе так хочется? — низким, глубоким, срывающимся голосом поинтересовался он.

Резко повернул её голову к себе, когда она только-только отвернула её в сторону и постаралась не смотреть в чёрный, угольный, затягивающий её куда-то на другую планету омут. От такого слегка хрустнула шея, но он, выпрямившись, даже ухом не повёл. И Сакуре нравилась эта грубость с его стороны. Да и сейчас Учиха выглядел особенно хорошо и привлекательно: вздувшиеся синеватые вены на руках от напряжения, казалось, еле заметно пульсировали в районе сгиба локтя, крепкая мужественная грудь под его майкой тяжело вздымалась, оставляя лишь маленькую надежду на то, что сердце его стучит значительно спокойнее, не поддаваясь частоте и тяжести дыхания. Прикусив нижнюю губу, опухшую от его укусов и поцелуев, девушка еле заметно качнула головой — большего не давала сделать его крепкая рука и длинные пальцы, обхватившие спину в районе позвоночника.

— Ну вот заткнись и получай удовольствие, — хмыкнул Учиха, кивнув ей и снова склонившись к груди.

Сакура еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Не то от счастья, переполняющего её где-то внутри от всей этой несколько наигранной грубости, не то от того, что на целый час, на целую ночь он будет только её, и больше ничей. Широко улыбнувшись, она посмотрела в потолок, и поясница, казалось, сама собой чувственно, подобно гитарной струне под умелыми пальцами музыканта, изогнулась навстречу его бёдрам. Тяжело дыша, девушка прикрыла длинные трепещущие ресницы, чувствуя, как его губы, немного шероховатые и тёплые, принялись исследовать чувствительную грудь, постепенно оголяя её от ткани майки. Её тело источало запах чего-то сладкого, но вместе с тем терпкого, горячего, что привлекало мужчину ещё больше: прижимая девушку к себе, от уткнулся кончиком носа в сплетение её рёбер, аккуратно прикусив кожу и оставив покрасневшее пятнышко после себя.