Просто друзья (ЛП)

 Или я был мимолетным увлечением,

 Для того, что у тебя между ног?

 И если ты встретишь меня в толпе,

 Узнаешь ли ты мое лицо?

Дрейк из видео потянул вниз горло своей футболки, демонстрируя всем вытатуированных воробьев на своей ключице.

 Скажи же мне, сладкая,

 Знаешь ли ты на что похоже счастье?

— Вот этим он и занимался, — прошептала Дженни так тихо, что Ченс едва ее услышал. — Он придумывал еще больше способов уничтожить меня, пока я все еще пыталась собрать себя воедино после произошедшего, — она швырнула телефон в руки подруги, не в силах досматривать это видео. — Убери это.

— Ты нормально? — парень протянул руку и обнял ее за плечи. — Выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит.

Она покачала головой, не глядя на него. Ченс отдал бы что угодно, чтобы узнать о чем она сейчас думает. Она злится? Огорчена? Девушка стряхнула его руку, продолжая пялиться на стол.

Тогда Ченс огляделся, в поисках одного конкретного человека. Многие ребята отворачивались, натыкаясь на его взгляд, но один этого не сделал. Дрейк был в нескольких столиках от них и пристально смотрел прямо на Дженни. Казалось, его раздирали противоречия, он наполовину поднялся со своего места, будто собирался подойти. Но встретившись с Ченсом глазами, снова сел, сжимая челюсти. Парни некоторое время прожигали друг друга взглядами, пока Дженни не встала, привлекая внимание Ченса.

— Я не могу тут оставаться, — прошептала она с подступающими слезами и стремительно выбежала из кафетерия. Ребята сразу кинулись за ней.

Девушка остановилась только в пустом холле, прислонившись к ряду шкафчиков. Дженни заплакала, и Келси сразу же обняла подругу.

— Я не хочу, чтобы меня видели, только не в таком состоянии, — рыдала она. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь меня видел…

— Все нормально, — говорила Келси успокаивающим голосом.

Ченс чувствовал себя совершенно бессильным, глядя на то, что происходило перед ним.

Я отомщу ему за это, поклялся себе парень. Никакой ублюдок не имеет права обижать мою лучшую подругу.

ГЛАВА 27

Дженни

Дженни была в ужасном состоянии: неуклюжий спотыкающийся и рыдающий беспорядок. Она будто вся была сделана из нервов и слез и ничего больше. И она начала считать дни до начала лета, чтобы перестать быть той, о ком все сплетничают, и просто исчезнуть в неизвестности. Раньше девушка никогда так себя не чувствовала. По телевизору разрыв отношений всегда казался таким захватывающим — романтизированным и таинственным. Подростки с толстым слоем подводки и в дорогой одежде всегда сидели под дождем, куря так, будто хотели заработать рак, и сокрушались о поэтической красоте разбитого сердца. Дженни стремительно начинала осознавать, что это полная херня.

Разбитое сердце было полным адом. Расставания были отвратительно неприятными, а боль — настоящей и резкой, и в ней не было ничего романтичного. Также, как и не было ничего красивого в том, чтобы рыдать так, что от усталости ее накрывало сном. Не было ничего глубокого в том, что она заметно вздрагивала, когда кто-то произносил имя Дрейка, пока перед ее глазами мелькали образы людей, которые пялились и смеясь, нападали со всех сторон.

 Люди очень жестоки — еще одна правда, которую Дженни для себя уяснила. Легко было смотреть по телевизору на тех, кто подвергается насилию и удивляться тому, почему они позволяют этому на себя влиять, но совершенно другое — испытывать это на собственном опыте. Оскорбления, сплетни и ложь сочились со змеиных языков, пробирались сквозь школу, распространяя повсюду свой яд. Все думали, что знают что происходит; каждый чувствовал себя настолько хорошо информированным, чтобы высказывать свое мнение, даже невзирая на то, насколько оно было нежеланным. Ченса и Дрейка превозносили, а Дженни стала изгоем — шлюхой, трахающейся с ними обоими, злодеем в этой истории.

Когда подступали слезы, сдерживаться не получалось — они горячими ручейками быстро бежали по ее щекам. Келси утешающе поглаживала ее по спине маленькими кругами, а Дженни уродливо рыдала, и ей было на это плевать.

 Да пошли они, нахер их всех.

— Сколько там просмотров? — хриплым голосом спросила она, горло болело.

Сколько людей осуждало ее сейчас?

— Это не важно, — Келси убрала влажные волосы со лба подруги. — Тебе стоит сходить в медпункт.

Но та не хотела.

Дженни хотела знать сколько людей сходили на этот тупой концерт или посмотрели идиотское видео. Она представляла, как все в классе сгрудились у чьего-то телефона. Думала обо всех взглядах и шепотках.

Все знали.

Казалось, что холл становится все меньше и меньше, а шкафчики надвигаются со всех сторон. Легкие горели огнем, и Дженни едва могла дышать.

Келси и Ченс держали ее под локти, помогая идти. Девушка хотела стряхнуть их руки, хотела сказать, что сама может со всем справиться. Ей не нравилось быть слабой, она ненавидела нуждаться в чьей-то помощи. Все вместе, ребята дошли до медпункта. Дженни до сих пор не могла поверить в происходящее. Почему же ее постоянно вытаскивают на суд общественности?