Просто дыши

Служба скорой помощи выглядела так же, как тогда, когда он привозил сюда Марисоль. Ему хотелось бы не помнить всех деталей, но он ничего не мог с собой поделать. Он припоминал коническую форму светильников над головой и зеленоватое свечение вокруг стола для исследований. Он знал низкий звук системы оповещения и звон инструментов на подносе.

Персонал рассосался, словно в одну минуту. Он подошел ближе к ее кровати и спросил:

— Чувствуете себя лучше?

— Нет. — Она сдвинула кислородную маску. Ее губы все еще были синеватыми. — Не смотрите так виновато. Это не ваша вина.

— Вы должны надеть это. — Он показал на маску.

— Мне нужно проверить, как там собака. Фрэнни не любит долго оставаться без меня.

— Аврора сможет позаботиться о ней. Она хорошо ладит с животными.

Сара расслабилась, откинувшись на подушку.

— Фрэнни у меня недолго, но, когда она доверилась мне, то прилипла, словно пластырь. Меня немного пугает то, как я к ней уже привязана. Можно подумать, что мы вечно были вместе. — Она снова надела маску.

— Собаки такими бывают.

По какой-то причине это утверждение показалось ей смешным. Он увидел улыбку, просиявшую в ее глазах, хотя маска закрывала ее нос и рот. Затем он понял, что она вовсе не улыбается. Слеза прокатилась по ее щеке и исчезла под маской.

О боже, подумал он. Вот почему он пожарный, а не доктор скорой помощи. Он лучше столкнется с горящим лесом, чем со слезами женщины.

— Хотите, чтобы я поискал доктора? — спросил он. — Вам больно?

Она покачала головой:

— Простите. — Она пробормотала что-то еще, чего он не разобрал. Затем сказала отчетливо: — У вас чудесная дочь.

— Спасибо. — Он слышал это часто и не уставал это слушать снова и снова. Он просто хотел, чтобы Аврора от этого тоже была счастлива. — Я горжусь ею.

Она закрыла глаза и задышала в маску.

Уилл почувствовал неловкость, что было для него непривычно. Благодаря своей работе он видел людей в самых разных обстоятельствах, часто в самые ужасные минуты их жизни. Он видел семьи, чье имущество превратилось в пепел, фермеров, чей урожай или сады были погублены огнем, детей, которые потеряли любимое животное. Его работа не похожа на пикник, но это его работа, и он знает, как ее выполнять. Несмотря на то что он предпочитает иметь дело непосредственно с огнем, он знает, как утешить человека, глядя ему в глаза. Он научился не отступать от чужой боли и понимал, что просто разделить их агонию не может. Он должен что-нибудь сделать.

Встревоженный, он оглядел палату. Почему они ей не помогают? Она казалась измученной, ее светлые волосы упали на брови. Он спокойно стоял рядом, стараясь не выказать беспокойства, потому что это могло расстроить ее. Он думал, не стоит ли погладить ее руку, попытаться каким-то образом успокоить ее. Но решил этого не делать. Лучше оставить ее в покое, дать отдохнуть.

Какая она странная птичка. Когда они были подростками, трудно было бы найти более разных людей. Он был полон мечтаний, которые бывают у успешного юного атлета. Она была для него загадкой. Он не знал ее, разве что она вносила раздражение в его жизнь. Не то чтобы он на этот счет беспокоился, по причине, которую он сейчас понимал слишком ясно, — она делала его смешным.

Он в первый раз вспомнил, как кто-то показал ему комиксы Сары, которые она озаглавила «Ад на земле». Школа не была спонсором этих публикаций. Хотя они были самой популярной вещью и переходили от ученика к ученику, как папироса марихуаны на вечеринке.

Уилл не вспоминал об этом долгие годы, а сейчас незрелые рисунки Сары отчетливо возникли перед его глазами. Она высмеивала все — от осеннего парада до еды в кафетерии и девочек, делающих косметические операции, — включая сестру Уилла, Брайди. Однако по большей части сарказм Сары распространялся на людей, к которым жизнь и все ее удовольствия приходили легко. На людей, которым не приходилось потеть ради оценок или бороться за спортивные достижения в команде, на людей, которые за обедом могли сидеть где угодно, ходить на свидания с кем захотят и очаровывать любого учителя в школе.

Таких людей, как Уилл. Она высмеивала его немилосердно. Ее откровенно дразнящие рисунки изображали его как создание с пустыми глазами, квадратной челюстью и такими широкими плечами, что он не мог пройти в двери. Его приводил в ярость этот персонаж из комиксов, озабоченный собственной важностью, одержимый заботой о своей внешности, использующий свой талант и обаяние, чтобы манипулировать любой ситуацией к своей выгоде.

Он притворялся, что смеется над «Адом на земле» вместе со всеми, но глубоко в душе карикатуры на него заставляли его корчиться от смущения. Хотя он никогда бы этого не признал, он знал, по какой причине ненавидит комиксы.

Потому что она была права насчет его. Ее портрет был абсолютно точен.

Может быть, он не был таким тупым и беззаботным, как на карикатуре, но он был самовлюбленным и подлым, каким она его и рисовала. Она протягивала ему зеркало, и ему не нравилось то, что он в нем видел.

— Сара! — У входа в отделение скорой помощи стоял Натаниель Мун. Он торопливо вошел. — Что происходит?