Просто хочу

— «На высоком берегу стояли два юноши. Оба, на заре жизни, смотрели на умирающий день и верили его будущему восходу. Оба, пророки будущего, смотрели, как гаснет свет проходящего дня, и верили, что земля не надолго останется во мраке. И сознание грядущего электрической искрой пробежало по душам их, сердца их забились с одинакою силой. И они бросились в объятия друг другу и сказали: «Вместе идем! Вместе идем!»» — я помнила наизусть этот отрывок из «Трех мгновений» Огарева, — Эти слова не унес ветер. Они впитались в их судьбы, соединив одним стремлением. Оба были талантливы и свободолюбивы. Оба бежали из России. Но даже в эмиграции они продолжали жить русскими тревогами. Видишь эти светильники? — я вырвалась из его рук, подбежала к мемориалу, — Это «Полярная звезда» — альманах Герцена. Вся запрещенная цензурой литература печаталась в нем. Второй — «Колокол», газета, которую задумал Огарев. Ты бы знал, как они разносили там царскую политику. Обхохочешься. Лучше, пожалуй, только Феофелакт Косичкин, хотя я Пушкина больше люблю в стихах:

Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.

Я одернула себя, заткнулась. Вышла из транса, сознавая, что даже не помню, на каком языке вещала. Кажется, Пушкина не осмелилась перевести. Крис стоял за моей спиной. Какой-то потерянный.

— Я по-русски говорила? — остается надеяться, что он не впал в ступор, как я.

— Кажется, вперемешку… — он в мгновение сократил расстояние между нами, — Еще. Прочитай. Только про любовь.

Как он понял, что предыдущие были не про нее? Из контекста или я вошла в образ? Кристофер смотрел мне прямо в глаза. Он ждал. Слова сами собой полились:

— Я вас люблю, — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам…
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно, — я зеваю;
При вас мне грустно, — я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!

Простите, Александр Сергеевич, упоминание Алины и Опочки не вписалось в обстановку… и мои чувства. Кристофер, скорее всего, осознавал наличие признания в любви.

— София, — тихо выдохнул он мое полное имя.

Я не поняла, кто первый сделал шаг вперед. Да это было и не важно. Важно лишь ощущать его горячие, неистовые губы, которые накрывают мой рот. Сумасшедшие движения языка, который истязает меня, требует такого же страстного ответа. Важно, что земля уходит из-под ног.

Великие классики, на что вы меня обрекли?

Я поднималась на цыпочки, чтобы быть ближе. Он утопил ладонь в моих волосах, растрепав их вместе с ветром. Я чувствовала, его желание, прижималась сильнее, извлекая из его горла стоны.

— Боже, Софи, я не могу, — он вдруг оттолкнул меня, — Это не выносимо, пожалуйста, отпусти.

Только после этой просьбы я осознала, что вцепилась в ремень на его джинсах. Кажется, притягивала его к себе.

Я разжала пальцы. Это так по-русски соблазнять парня в темном лесу стихами и бесстыдствами. Осталось только заняться сексом, спустив штаны, прислонившись к дереву, отмораживая все, что можно. Я зажмурилась, прогоняя наваждение, затрясла головой.

— Софи, я…

Я закрыла уши руками, не желая слушать.

— Ничего не говори. Пошли отсюда.

Я почти бежала до машины. Зря торопилась. Мы оказались в замкнутом пространстве салона. Его было слишком много. Дыхание, голос, запах. Невозможно отвлечься. Я потянулась к магнитоле, но Кристофер перехватил мою руку на полпути.

— Софи, перестань, — решительно сердитый.

Никогда не злите Криса Мэйсона. Он в гневе еще более прекрасен.

— Уже перестала. И больше не буду начинать. Обещаю, — я пыталась вырвать руку, но он держал крепко.

— Если я не справляюсь с физиологией — это не повод чувствовать себя виноватой.

— Не поняла.

Кажется, мы оба запутались в мотивах и ощущениях. Неужели именно сейчас нужно расставлять все точки над «i»? Я совсем ничего не соображаю.

— У меня слишком давно никого не было. И ты мне об этом весь день напоминаешь, — он, наконец, отпустил мою руку.

— Хочешь сказать, что давно сексом не занимался?

Я тут о высоком вещаю, а ему потрахаться! Очуметь.

— Да, — Теперь Крис прятал глаза.

Ой, ну давай, засмущайся.