Просто любить тебя (СИ)

— Пожалуйста, — Клюев пожал плечами. — Как только сможете найти брешь в договоре, буду рад снова вас видеть. А сейчас, извините, — практически зайдя в кабинет, он добавил: — И если вдруг захотите сменить фирму, советую прочитать пункт про расторжение договора. Там вы найдёте для себя много интересного.

Сказав это, Константин резко закрыл дверь, оставив меня в полном недоумении стоять в коридоре.

Смесь злости, растерянности и бессилия терзали душу, пока я спускалась на парковку. Как мог такой хам стоять во главе успешной компании? Неужели не один уважающий себя клиент, не смог ощипать перья зазнавшемуся индюку?

И первым, на кого я хотела излить свой гнев — был любимый Пётр, который настойчиво рекомендовал мне «Cosiness».

— Чувствуешь, что жаренным запахло? — нервно барабаня пальцами по рулю, слушала гудки в динамике. — Как знала, что нельзя тебе Тоню отдавать. Паршивец.

На самом деле Воронцов был отличным парнем. Работяга из обычной семьи, он своим умом и трудом добился престижной должности в московской компании. Но сейчас я настолько была зла, что от безысходности выставила Петра источником своих проблем.

И я бы точно до него дозвонилась, если бы не поджимающее время.

— Ничего, я с тобой вечером поговорю, — решив, что Воронцов от меня никуда не денется, я немного успокоилась и, заведя мотор, выехала с парковки.

Глава 3.

— Да я тебе клянусь! Он прямо так и сказал, — пытаясь убедить Петра в своей правоте, не заметила, как перешла на крик. — Как этот напыщенный индюк может вести дела компании? Разве все спокойно терпят его выходки?

— Не думаю, что всё было настолько ужасно, — усмехнулся Воронцов, отпив пива. — Клюев славится своим жёстким характером, но в самодурстве замечен не был. Более того, в «Cosiness» очередь на бригады записаны на месяцы вперёд. Это мне повезло выбить для тебя договор и то, только потому, что я знаком с Голубевым.

— Может, ты не так его поняла… — поддержала мужа Тоня. — После расставания с отцом Сони, для тебя все мужчины плохие, — за последние годы подруга ни разу не назвала Покровского по имени.

— Э-эй, — недовольно воскликнула я. — Вы должны быть на моей стороне! Что началось-то?!

— Просто ты чересчур эмоциональна, — пожал плечами Пётр. — Прошу, больше не ходи к Клюеву — я постараюсь завтра решить проблему с ремонтом в кафе.

— И что ты собираешься делать? — недовольно закатила глаза. — Он что-то говорил о неустойке за одностороннее расторжение договора, — понимая, что буду должна заплатить этому индюку немалую сумму, раздражённо усмехнулась. — Как вообще такое возможно?! Его компания не выполняет обязательства, а виноват клиент?! Чушь!

Распалённая недовольством, я не заметила, как в кухню забежала Соня, а следом за ней залетел Игорь. Если бы Пётр вовремя не успел схватить мою дочь на руки, дети бы точно столкнулись, разбив лбы об кафельный пол.

— Что опять не поделили? — усмехнулась Тоня, остановив сына. — Снова обижаешь девочек?!

— Да она сама кого хочешь обидит! — разница в возрасте с Соней у них была несколько месяцев, но внешне Гоша превосходил дочь по всем параметрам. — Маленькая дикарка!

— Мама! — заверещала Соня. — Он снова обзывается!

— Игорь Петрович, — строго и официально обратилась к мальчишке я, — вы не думаете, что перегибаете палку? — потом снисходительно улыбнулась. — Я понимаю, что Софья довольно привлекательна, но так открыто показывать свои чувства — моветон.

— Что?! — вскрикнул Гоша, пытаясь скрыть покрасневшие щёки. — Глупости… Ничего она мне не нравится…

Мы рассмеялись.

В нашей взрослой жизни порой не хватало такой детской непосредственности, лёгкости. Попытки спрятаться за ширмой безразличия или даже ненависти — так нам было проще справиться с одолевающими чувствами. Но было ли это правильным?

— Уже поздно, — вздохнув, я потрепала за ухо спящего Томаса. — Пора нам отправляться домой — завтра рано вставать.

Когда всё семейство Воронцовых вышло в коридор нас проводить, я недовольно посмотрела на Петра и строго сказала:

— Если завтра не решишь вопрос с кафе, неустойку будешь платить из своего кармана.

— Вита! — недовольно закричала Тоня.

— А что? — усмехнулась, помогая Соне застегнуть застёжку на босоножках. — Это твой муж убедил меня в том, что лучше «Cosiness», компании я не найду. Так, пусть и расхлёбывает теперь всё сам.

— Чтобы я хоть раз ещё раз решился тебе помочь… — Воронцов закатил глаза, тяжело вздохнул. — Не делай добра, не получишь зла…

— Благими намерениями выложена дорога в ад, — подхватила я. — Я сама в следующий раз подумаю — стоит ли к тебе прислушиваться, дорогой.

Конечно же, мы шутили. Ближе и роднее Воронцовых у меня осталась только мама, но она так далеко жила, что сейчас я считала Тоню и Петра самим близкими людьми.

Когда мы вышли на улицу, я тяжело вздохнула и от дуновения лёгкого весеннего ветра прикрыла глаза. Моё состояние не ушло от внимательного взгляда дочери. Поэтому, нежно взявшись за ладонь, она заинтересованно спросила: