Просто любовь

– Я собираюсь спросить мистера Аптона насчет рисования масляными красками, – сообщил Дэвид.

Сиднем улыбнулся ему в ответ.

– Дэвид, – не отрывая взгляда от Сиднема, произнесла Энн, – поклонись мистеру Батлеру и забирайся в экипаж, а не то промокнешь.

– Прощай, Дэвид, – сказал Сиднем, – и спасибо за то, что позволил мне взглянуть на свои рисунки.

– До свидания, сэр, – кивнул мальчик в знак уважения и почти мгновенно нырнул в экипаж, спасаясь от дождя.

И вот они в последний раз остались одни, он и Энн Джуэлл, а также целая куча народу в доме за открытой дверью с одной стороны и внутри вереницы экипажей – с другой. Сложно было вообразить более многолюдную сцену для прощания.

Но Сид ни на что не обращал внимания, кроме женщины, стоявшей перед ним.

Энн. Женщина, которая ему безмерно нравилась. Женщина, которую он, наверное, любил.

Нет. Женщина, которую он определенно любил.

Она уезжала. Вероятно, он никогда больше с ней не встретится. Понимание этого отдавалось в нем тупой болью.

А его сердце? Сиднему казалось, словно к его сердцу подвесили свинцовые гири, тянущие его вниз.

– Вы помните свое обещание? – спросил Сид, протягивая ей свою руку.

– Да.

Энн уставилась на его подбородок. Но, тем не менее, подала ему левую руку. На несколько мгновений он поднес ее к своим губам. Сиднем обостренно сознавал, что у них имеются зрители, которые, вероятно, сейчас весьма внимательно за ними наблюдают, потому что, несомненно, именно Бедвины подстроили эту их последнюю встречу tete a tete[12].

После того, как Сид поднял голову и отпустил ее руку, Энн посмотрела ему в лицо. Сиднем заметил капельки влаги на ее щеках и ресницах. Она нахмурилась.

– Прощайте, – почти шепотом произнесла Энн.

– Прощайте, – кое-как умудрился улыбнуться Сиднем.

Энн повернулась и поднялась по ступенькам в экипаж с детьми прежде, чем Сид успел предложить ей свою помощь, и ее вниманием тут же завладела маленькая дочь Фреи, пожелавшая, чтобы ее взяли на руки. Кучер поднял лесенку и закрыл дверцу, а потом залез на свое место, и экипаж почти сразу же тронулся в путь, покатив по дорожке вслед за экипажем Холлмеров.

Она не оглянулась.

Сиднем почти не обратил внимания на то, что некоторые гости вышли из дома, чтобы помахать на прощание.

Он чувствовал себя еще более одиноким, чем когда-либо прежде.

Только вчера в это же время он радовался солнцу и предвкушал целый день в Ти Гвин наедине с нею.

Только вчера.

А теперь она уехала.

На его правое плечо опустилась рука, и, обернувшись, Сиднем взглянул в суровое, бесстрастное лицо Бьюкасла.

– Раз уж ты здесь, Сиднем, пройдем в библиотеку, – сказал герцог, – и поговорим о том, что станет с Ти Гвин.

Энн была крайне утомлена играми к тому времени, как они приехали в Бат. На обратном пути няню укачивало сильнее, чем когда-либо, поэтому Энн пришлось постоянно развлекать детей, чтобы те не стали капризничать из-за скуки многочасового пребывания в экипаже.

Когда они останавливались, чтобы поесть или на ночлег, Энн казалась веселой, оживленно беседуя с Джошуа и леди Холлмер. Ей не хотелось, чтобы те хоть на минутку заподозрили, как она расстроена, хотя, в сущности, они тоже были весьма подавлены.

Как глупо с ее стороны было думать, что она может лечь с мужчиной, а потом просто забыть об этом!

Как глупо было думать, что они могли на часок скрасить одиночество друг друга, а потом просто вспоминать об этом с благодарностью!

Как глупо было надеяться, что она сможет лечь с Сиднемом Батлером и получить от этого удовольствие, как если бы она была нормальной женщиной.

Воспоминания, как свежая рана, с каждой пройденной милей становились все более болезненными.

Она познала его. И была познана им. И все-таки ее тела не затронуло волшебство произошедшего.

Энн ужасно боялась, что он не придет попрощаться.

Энн ужасно боялась, что он придет попрощаться.

И когда он все-таки появился, когда Энн в последний раз взглянула в его красивое, искалеченное лицо, была только боль.

И Энн ужасно захотелось сказать ему, что она передумала.

Но она не сделала этого.

Они испытывали влечение друг к другу в течение прошедшего месяца, и проводили много времени вместе… и, да, были близки друг с другом, потому, что оба страдали от одиночества.

Но это был такой неубедительный довод.

Ведь не только сознание того, что она снова осталась одна, без мужчины в ее жизни, вызвало эту жгучую боль в горле и груди, которая все никак не проходила?

Энн полагала, что немного влюблена в Сиднема Батлера. Или, вернее, очень сильно влюблена.

Она влюбилась в нечто невозможное.

Экипажи остановились возле дома леди Потфорд на Грейт-Палтни-стрит, где Джошуа с семьей собирались остановиться пару дней перед своим возвращением в Корнуолл. Один экипаж с багажом направился к Дэниел-стрит, но Энн и Дэвид решили остаток пути пройтись пешком, чтобы размять ноги. Джошуа настоял на том, чтобы проводить их. Он предложил Энн руку, а Дэвид пошел рядом с ним с другой стороны.

– Энн, – сказал Джошуа, – это был славный месяц, не правда ли?