Просто Марго

Такому человеку как Василий Дмитриевич, наделенному обостренным чувством несправедливости, вновь так близко столкнувшемуся с национальным неравенством уже в советском обществе, было настолько невыносимо больно и обидно, что он решил одним залпом вылить все, что за долгие годы накопилось в его многострадальной душе, своей жене Александре.

– Ты знаешь, Сашенька, я теперь честно могу тебе признаться, – к счастью, наступили более спокойные времена и не надо больше бояться, что тебя везде подслушивают, а потом донесут на тебя и арестуют, отправив в какой-нибудь далекий лагерь, – что еще во время Великой Отечественной войны, когда только началась вся эта катавасия с переселением малых народов, у меня, убежденного коммуниста, зародились немалые сомнения в справедливости устройства нашего советского общества. Я еще тогда задавался этим проклятым вопросом, чем же все эти нации насолили нашей Партии и Правительству?! Но никак не мог найти себе ответа. Самое ужасное, и сейчас не могу понять, что бы такого случилось в московском пединституте, если бы в него поступила наша умница и отличница, но с греческой фамилией дочь? – Савулиди еще с самого своего турецкого детства болезненно реагировал на жизненную несправедливость, на угнетение и унижение одной нации другой. Именно от всего этого он и бежал в соседнюю Аджарию, где после случившейся в России Октябрьской революции, все были уверены, что новая власть, справедливая и мудрая, никогда не допустит неравенство наций. А что ж получается? Что все это пустые постулаты?! Так, для затмения разума, а на самом деле ведется какая-то другая внутренняя политика, о которой знают только избранные.

– Ты, наверное, жена, думаешь, что я такой наивный и ничего не понимаю, почему уже много лет меня не продвигают по службе и по партийной линии? Прекрасно все понимаю! Все по тому же национальному признаку. Как же так, первый секретарь батумского горкома партии, города, где в большинстве своем проживают грузины и аджарцы станет понтийский грек! Это ведь для них типа самого страшного унижения в жизни! Ты, наверное, очень удивишься, Александра, но иногда у меня появляется желание выйти из партии, бросить им на стол партбилет, хлопнуть громко дверью горкома, собрать чемоданы и уехать, куда глаза глядят. Так меня все это достало!

Александра Юдина молча слушала немного запоздалую исповедь своего мужа. Что ему сказать? Как поддержать? Ведь у нее и самой никогда не было иллюзий по поводу советской власти, ей, бедняжке, из-за ее благородного происхождения пришлось все эти годы жить в жутком страхе за свою жизнь и жизнь своих близких. Только теперь, в период «оттепели», она стала чувствовать себя более или менее в безопасности, но, все же, подспудно была готовой к новым неприятностям со стороны власти. И эта неприятность произошла на этот раз с их дочерью Маргаритой. Бедная их девочка, она и без того не хотела поступать в ненавистный ей пединститут, но, все же подчинившись воле своего отца, усердно готовилась к поступлению, и вот на тебе, полный провал!

– Послушай Василий, я не стану еще раз тебе напоминать, что всегда была против того, чтобы мы оставались жить в Советском Союзе, что во Франции у нас у всех и, особенно, у наших детей могло бы быть совсем другое будущее. Но теперь в создавшейся ситуации мы как родители просто обязаны сделать все, чтобы Марго осталась учиться в Москве. Девочке очень нравится этот город, и она счастлива там! Понимаешь меня, Василий Савулиди, – любой ценой! Она и так подчинилась тебе, согласившись приобрести профессию, которая вовсе ей не по душе. А теперь твоя очередь поступиться своими принципами! – категорически заявила ему жена.

– Ты что, хочешь, чтобы весь город узнал, что дочь второго секретаря горкома отказалась от законной фамилии своего отца ради поступления в институт? Нет, не бывать этому! Этот позор я уже не переживу, Александра, даже меня об этом не проси!

– Тогда остается фиктивный брак с генералом, – не отступала жена. – Он человек честный, порядочный, к тому же, намного старше Маргоши, я больше, чем уверена, что он предлагает это с чистой душей и никогда не обидит нашу дочь. Когда на Новый год мы приедем к ней в Москву, ты должен все ей спокойно объяснить и убедить ее сделать это. Тут нет никакого риска для нас, брак можно сразу же расторгнуть после поступления в вуз. И никто и никогда об этом здесь, в Батуми, ничего не узнает!

Савулиди ничего не оставалось делать, как согласиться со своей женой, потому что он уже и без того чувствовал свою вину в том, что заставил сына Дмитрия наперекор его просьбам учиться в мореходном училище, а сделать несчастливой и свою дочь Маргариту он, естественно, не хотел.

Сергею Павловичу Крамскому очень хотелось видеть Маргариту как можно чаще, но он – взрослый и умный человек – отдавал себе отчет, что пока это невозможно, что своим навязчивым вниманием и заботой только отдалит от себя девушку, которой может показаться странным и непонятным такое отношение к ней со стороны взрослого и, в общем-то чужого ей, мужчины.