Просто Маша (СИ)

В ее всхлипываниях я различила лишь то, что она не может колдовать и что всегда была некрасивая. С трудом сдерживая некоторые русские, идущие с самого дна души слова, я сосчитала до десяти, и — о чудо! — Эйлин сделала паузу — перестала ныть. Может, воздуха набирала, может, с мыслями собиралась…

— Да при чем тут твоя внешность и магия? — рявкнула я. — Мимикрировать надо уметь и без заклинаний! Любой проходящий мимо волшебник шутки ради кинет Финитэ, и что?

— Мими… А это поможет?

— Обязательно! Сама себя не узнаешь!

— Тогда я… ты… вы… меня научите?

Кажется, она решила, что мудреное слово ”мимикрировать”— это ритуал такой… Ладно, не будем разуверять.

Ого! А вот и наш школьник. Я остановила смурного, как осенняя туча, Северуса перед самой дверью, критически осмотрела, и… Нет, таким ребенка выпускать нельзя.

— Пожалуй, сегодня ты в школу не пойдешь, — руки сами скрестились на груди, кажется, по причине, что эти самые руки я хотела бы оборвать. Беда, что они теперь и мои тоже. Хоть дело, конечно, не в них.

Он вопросительно поднял глаза, и я кивнула. Точнее, мы кивнули.

— Вы больше не ругаетесь?

Заткнув Эйлин, я присела рядом с ним на ящик для обуви.

— Мы не ругаемся, мы спорим. Иногда это получается эмоционально, у нас с твоей мамой очень разное… — чуть не брякнула «воспитание», но вовремя поправилась: — Жизненный опыт.

— Бабушка Мэри, а сколько вам лет?

— Семьдесят восемь, внучек.

— О. Прилично.

— Спасибо, что оценил, — хмыкнула я. — Надеюсь, твоя мама тоже наконец это поймет.

— П-простите… я не думала, — прошелестела Эйлин.

— А о чем и когда ты вообще думала, дорогуша? Вот в таком виде ребенка в школу отправлять, чтобы его там травил кто ни попадя?

Северус покраснел и вскинулся было, но я быстро поднесла палец к носу — мол, это не будет всем доступной информацией. Но маме знать надо. А то совсем от жизни оторвалась в своей норе, прикрываясь депрессией. Пусть даже у нее были на то основания, но у нее ведь был и сын!

Так что Северус отправился к себе — как обычно, читать, а мы с Эйлин еще немного пободались. В конце концов она согласилась выползти из дома и посмотреть самой на то место, где учится ее ребенок. Много слов, которые снова просились ко мне на язык по этому поводу, пришлось отправить обратно, нечего переводить мат в активную лексику, пригодится для более серьезных случаев. В том, что они еще будут, я уже не сомневалась.

*

Одеть это тело в более-менее соответствующее времени и возрасту, и не слишком бросающееся в глаза оказалось опять-таки непросто. Выручило то, что я вспомнила про материю, которая в сундуке — там и правда оказался отрез приличного натурального шелка. Кремовый. И еще что-то, но возиться долго я не собиралась. Шить я умела — лет с пятнадцати, когда появилась подружка-мастер на это дело, но вот любить не любила никогда. Только по необходимости. Так что модного платья от меня Эйлин не дождется. Точнее, я сама не дождусь, разве что брюки. Но моя соседка, точнее, хозяйка тогда точно спятит.

Выкроить и наскоро сшить юбку-полусолнце удалось быстро. Как зачаровать иглу, было — та-дам! — в школьных конспектах, значит, в Хогвартсе все же не только фигней страдают, полезному тоже учатся. Труднее дело было с верхом. Я представила было блузку-кимоно с запàхом, но вытерпеть очередную истерику Эйлин не смогла, в результате получилось мешковатое нечто вроде наволочки. И по длинной наволочке на каждую руку. Спас, как водится, пояс — широкий, в ладонь. А вот результат…

Эйлин смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Пояс подчеркнул тонкую талию, блузка собралась сверху, обрисовав подобие груди, юбка так же замечательно расширила бедра. Я чувствовала ее восторг, но она, зараза такая, вместо того чтобы высказать благодарность, предъявила претензию, что «юбка короткая и ноги вообще неприлично видно». Желание прибить ее на месте испарилось, едва я увидела, во что она собирается сунуть ноги. Потому что это было действительно неприлично…

Тут нам наконец удалось договориться — я взяла на себя заклинание, а Эйлин старательно представляла результат — и из непонятных бот получились аккуратные винтажные туфли позапрошлого века на устойчивом каблучке.

Замаскировав это великолепие старым плащом, приметные волосы — той самой косынкой, отправились «на дело». Поначалу Эйлин пыталась возмущаться, но я ли в детстве не ходила в свое время с подружками, обсуждая встречных девчонок и их шмотки? И Эйлин быстро включилась в разговор. Главным было отмечать, у кого что удачно — а это таки видно любой женщине, а ее “постПринцесса” в себе все-таки не окончательно задавила.

Правда, что было, когда она увидела юбки выше колен! А девушек в брюках!.. Я чуть не оглохла от ее причитаний.

— Тебе все равно не пойдет, — отрезала я раздраженно.

— Почему?

— Серьезно? Я думала, ты ответишь, что не больно и хотелось…

— Это же просто неприлично!