Просто Маша (СИ)

Я встретилась с ним глазами и ощутила, как разламывается голова, зажмурилась от боли, которая тут же прошла, и лишь мгновением позже догадалась, что это было. Он что, совсем охренел — лезть в мои мысли, или как это тут называется — от неожиданности и злости я даже слово забыла.

— Купила! — рявкнула я, отшатываясь. — И не смейте даже пробовать на мне вашу ментальную магию! Я сумею доставить вам достаточно неприятностей, будь вы хоть трижды лордом! В Министерство пожалуюсь! Аврората на вас нет!

— Купили, — эхом ответил мужчина и, кажется, даже не думал извиняться, но как-то моментально сдулся — куда только девалась его уверенность и… и вообще! Словно из него только что вышибли дух.

Он посмотрел на меня ничего не выражающими глазами, скупо кивнул и вышел. Мне тоже уже стало не до зелий, да и время… надо бы вернуться раньше прихода Тобиаса с работы. Так что бедняга аптекарь остался разочарованным после поспешного бегства сразу двух клиентов. А я, вылетая прочь, заметила, как мистер Принц — или все-таки лорд? — покачнулся и тяжело оперся на стену рядом.

Бросаться ему на помощь я и не подумала — все еще было не по себе от его наглости, да и торопились мы, но белое как мел лицо с неожиданно скорбной складкой возле губ в памяти осталось.

*

Перемещение прямо в дом удалось — и я тут же бросилась отмываться, но, рванув дверь на себя, лицезрела вытиравшего руки Тобиаса. Почти нос к носу столкнулись. Полотенце у него выпало, и мое тело автоматически наклонилось — поднять. «Приучила к гигиене себе на голову», — мелькнула мысль и тут же исчезла, потому что надо было что-то делать. Тоби увидел меня. И я разогнулась, готовая почти ко всему.

— Ты кто?! — к нему вернулась речь. — Откуда ты взялась в моем доме? А ну вон отсюда! Северус! Это ты ее впустил?

Я изобразила вежливую улыбку и рванула к умывальнику. Толстый слой шоколада, то есть грима, надо было отмывать аккуратно, но мне не дали.

На зов отца причапал Северус с ехидной миной и заявлением, что это мама. Еще и хихикал гнусно, прости господи, кого же я ращу на свою голову?

— Ведьма, — прошипел Тобиас так, что Эйлин внутри задрожала — ее нервов на сегодняшние приключения явно не хватило.

А я нашаривала глазами что-нибудь потяжелее, но увы: в доступе были тазик, ванна и мочалка. Ну и полотенца. На выбор. Ладно… если что, по морде замочалю, а на самый крайняк будет тазиком по зубам. Мне немного полегчало.

— Что ты с собой сделала? — продолжал сжимать кулаки супруг.

— Я?! — я сделала вид, что оскорбилась, закончила размазывать по физиономии подсолнечное масло — на специальные средства не хватило ни денег, ни времени, — и потянулась к мылу. Хозяйственному. Но на первых порах сойдет, потом морду чем-нибудь намажу. На ночь, когда никто не видит.

— Не ты?

В зеркале отразилась такое «милое и славное» личико с размазанной а-ля панда дешевой тушью и красным пятном от помады на пол-лица, что когда я повернулась, физиономии и у супруга, и у сына дружно вытянулись. Эйлин внутри, кажется, собиралась закуклиться.

— Что, не видели, как женщины грим снимают? Брысь отсюда, дайте мне спокойно прийти в себя!

— Так это не колдовство? — выдавил Тобиас.

— Дошло до утки на шестые сутки, — фыркнула я. — Страшное заклинание под названием «парикмахерская» тебе, конечно, неизвестно? Так же, как и «женская косметика»?

Северус демонстративно фыркнул и отправился к себе, наверх.

— А… но это… — Тоби сфокусировался на шевелюре.

— Другое заклинание под названием «химическая завивка»! Ужасно темное и доступное лишь представителям единственной профессии. Сказать какой, или сам догадаешься? Отстань уже, дайте нормально привести себя в порядок!

Тоби наконец вылетел, хлопнув дверью. Вот что это? Он не в силах пережить такое зрелище, как умывающаяся супруга? Слабонервный какой, пфи.

Зря я об этом подумала — видимо, громко — то есть обращаясь к Эйлин. Та удивительно быстро очухалась и принялась выедать мне мозг по поводу того, что приличествует, а что не приличествует показывать мужчинам. И где только набралась…

— Да перестань уже, я с тобой вполне согласна, — заявила я, смывая с головы пену. — Но что прикажешь делать, если он уже видит? Падать в обморок или застывать соляным столпом, чтобы получше разглядел?

— Но это мой муж! Что он теперь будет обо мне думать? Что ты натворила, ты не представляешь… — и она всхлипнула.

— Думать он будет не о тебе, а обо мне! Сейчас вот все смоем, приберем, и ты красивая выйдешь…

— Ему прическа не понравилась.

— Он просто еще не привык. Сделаем все как было, согласна?

— А… как он привыкать будет?

— А для этого мы челочку оставим, не возражаешь?

На самом деле все очень даже хорошо, — думала я, на сей раз контролируя, чтобы все было «втихую». Тоби после такого явления некоторое время вряд ли будут посещать, хм, романтические чуйства, до которых мне уже — как до Луны, а бедняжке Эйлин… Да, ей этого точно не хватает. Надо попробовать позакукливаться, все же это, наверное, самый быстрый вариант, а главное, зависит только от меня.

*